Музыкант-2
Шрифт:
Страна варваров и рабов, говорите? А не напомните, в какой стране миллионы крестьян сначала выгнали с их земли и из их домов, только потому, что вашим лордам захотелось положить в карман лишний грязный грош, торгуя шерстью? И как потом этих выгнанных из домов людей ловили по дорогам, клеймили как 'бродяг' (в том числе женщин и детей!) и запирали в работные дома, заставляя заниматься каторжным трудом по шестнадцать часов в сутки, а сбежавших оттуда просто вешали?
Может быть, напомнить вам, в какой стране малолетних детей казнили за украденный медный грош или серебряную ложечку и еще во второй половине прошлого века отправляли на каторгу?
К вашему сведению, в 'варварской' России в середине дикого семнадцатого века смертная казнь полагалась за полсотни с небольшим видов преступлений, а в Англии со всеми ее 'свободами', хартиями и парламентами - за без малого три сотни!
Или может, вспомним, кто разрушил ковровыми бомбардировками Кельн, Дрезден и множество других городов, кто сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, в то время как наши войска спасли от разрушения Краков и Прагу? Это к вопросу о варварах...
Что касается вашего пассажа об 'опухоли на теле цивилизованного мира', то в доброе старое время за это били канделябром по морде и вызывали на дуэль. Сейчас просто бьют в морду. Я этого делать не стану только потому, что мордобой в самолете доставит неприятности пассажирам, которые ни в чем не виноваты.
Повторю только слова небезызвестного у вас на Западе Ивана Terrible: 'Поистине, греха не боитесь вы, живущие на закат Солнца'.
А от себя добавлю, что манера Запада называть себя 'цивилизованным миром' - явный признак мании величия. В средние века вы называли себя 'христианским миром' (только себя - русские и другие восточные христиане у вас христианами не считались), хотя христианского на вашем Западе было мало. Вспомнить хоть религиозные войны, охоту на ведьм и инквизицию.
Потом вы стали называть себя 'цивилизованным миром', при том, что вели себя как последние дикари - начиная с вашего поведения в колониях и попытки 'просвещенного европейца' Наполеона взорвать Кремль и московские храмы, и кончая порожденными вашим Западом двумя мировыми войнами и фашизмом.
Теперь вы назвались 'свободным миром', хотя чего стоит ваша 'свобода', я уже сказал. И это не считая того, что в друзьях и союзниках у вас фашистские режимы в Испании, Португалии, Латинской Америке, средневековые арабские нефтекороли и диктаторы-людоеды в других странах.
Так что вас надо лечить, поскольку ваш Запад давно стал опухолью всего человечества! И молитесь, чтобы однажды народы планеты не решили удалить эту опухоль оперативным путем!...
Фух, выговорился! После моей затянувшейся эскапады англичанин некоторое время сидел с выпученными глазами, еще более увеличенными линзами очков, и с оттопыренной нижней губой. Ну вылитая Новодворская, разве что не такая жирная. Затем возмущенно всхрапнул: 'Fucking Russia', отодвинулся от меня с оскорбленным видом и уткнулся в свежий номер 'Daily Express', не забыв снова сунуть руку в портфель Чего он там все время проверяет, кошелек, что ли?
В общем, выходил я из самолета в слегка перевозбужденном состоянии. На всякий случай надвинул на глаза кепку, мало ли, вдруг какая поклонница признает, а у меня не было настроения улыбаться в ответ на признания в любви. Меня никто не встречал, да и ни к чему. До дома я доберусь на такси, ключи заберу у соседки - пухлощекой бабушки, словно сошедшей с иллюстрации детской книжки, по имени Розалин.
– Хей, Егор, ты в Лондоне?! Как добрался?
– Да нормально, - сказал я, невольно вспоминая своего отвратительного соседа по полету.
– Ты лучше расскажи, удалось достать запись нашего выступления в 'The Marquee'?
– Не только достать (хотя мне это влетело в пару сотен фунтов) но и записать диск! Под тем самым названием, как ты и предлагал - 'Live in 'The Marquee'. Надеюсь, ты не против, что я взял инициативу в свои руки, и поставил свою подпись под контрактом с 'Parlophone Records'?
– Тот самый, что и 'The Beatles' издает? Конечно, не против, ты же наш менеджер. А большой тираж?
– Пока 50 тысяч, причем за прошедшую неделю тираж разошелся почти весь. Это несомненный успех, думаю, будет отпечатан дополнительный тираж. И вряд ли он будет менее 100 тысяч экземпляров. А это значит, что если весь тираж разойдется - а я в этом не сомневаюсь - мы получим 'Золотой диск'! А если 300 тысяч или больше - то и вовсе замахнемся на статус 'Платиновый'!
– Погоди! Так ведь вроде 'Золотой диск' дают при тираже в 500 тысяч...
– Э-э, ты не путай Соединенные Штаты и Великобританию. Это у янки градация соответственно 500 тысяч и миллион проданных дисков, а для того, чтобы получить 'Бриллиантовый диск', тираж твоей пластинки в Штатах и вовсе должен быть не менее 10 миллионов. У нас такой категории вообще нет, это недостижимая мечта британских музыкантов... Кстати, тебе как автору песен должны были перевести около двух тысяч фунтов, а твоим ребятам - по семь сотен. Думаю, это их взбодрит.
– Ты серьезно? Неплохо для начала... Слушай, а куда деньги-то переведут?
– Ну у тебя же есть счет, на который ты получаешь зарплату в 'Челси', туда же и должны перечислись. И пока не забыл... Специально для тебя и твоих парней я прикроил несколько экземпляров, при встрече сразу отдам.
– Парней?
– Ну да, из твоей группы... А, там же у тебя и девушка есть, я совсем и забыл про Диану. Ну и ей тоже отдашь пластинку.
– Хм, еще бы проигрыватель купить...
– Что?
– Да это я так, про себя. В принципе, могу вечером подъехать, только куда?
– Да прямо ко мне домой и приезжай, на Холборн-стрит, часам к семи вечера. У меня тут намечается вечеринка с участием кое-каких гостей, заодно обсудим наши планы на будущее.
Квартира Олдхэма, насколько я помнил, представляла из себя большую студию. Я постучал в его дверь без пяти семь, открыл сам Эндрю. В одной руке он держал бокал с золотисто-коричневым напитком, в другой - дымящуюся сигарету.
– Егор!
– Эндрю!
Мы крепко обнялись. Судя по голосам и музыке, доносящимся из студии, вечеринка уже началась. Причем, что любопытно, хозяин студии поставил как раз нашу пластинку.