Музыкант, или Исповедь миллионера
Шрифт:
Предыстория такова: я получил задание написать о человеке что-то похожее на репортаж, но все же лучше, чтобы это было художественное произведение. Повесть, рассказ, а может быть, небольшой роман о том, как после многих мытарств ОН все же сумел подняться, нашел в себе силы и способности после множества падений, разорений, после предательства близких людей победить обстоятельства и снова стать миллионером. Стать счастливым, вновь обрести семью. Мне и самому захотелось докопаться до истины: что нужно сделать для того, чтобы найти в себе силы после стольких падений каждый раз подниматься: может быть, особый дух, или сила воли, или
И вот мы сидим в уютном кабинете хозяина дома перед пылающим камином (его заранее предупредили друзья – мои «работодатели»), смотрим на весело пляшущие язычки пламени, а мне даже не хочется вопросы задавать, а хочется просто вот так, в уютной обстановке сидеть перед камином, глядеть на огонь, на который, по утверждению философов, можно смотреть бесконечно. Сидим. Молчим. Смотрим на огонь. Мой собеседник знает, зачем я к нему пожаловал.
– Давай, раз уж договорились на «ты» и чтобы мы не стеснялись друг друга, выпьем по рюмочке коньячку, – с этого он начал наш «разговор».
Я не возражал, хотя и был несколько старше него. Но разве это имеет большое значение?
– Я не буду рассказывать всю историю своего детства, – продолжил Олег Валентинович, – а попробую подавать свою жизнь такими картинками, если Вы, то есть ты не возражаешь.
Я не возражал, и он продолжил:
– Меня в детстве родители называли Олежек. Как же я не любил это слово! Ты даже не представляешь! Даже представить себе не сможешь!..
«Олежек!– кричит мама из окна кухни, а я только-только в футбол разыгрался со своими друзьями-мальчишками, – Домой! Обед готов, стынет!»
«Олежек! Мама тебя зовет, беги скорее, а то обед остынет», – это мои друзья-футболисты мне советуют.
«Мам, ну, дай, доиграем, успею!» – мне хочется доиграть этот «матч», я ведь даже еще не вспотел, да и игра в самом разгаре.
«Олежек! Мама тебя зовет, беги быстрее!» – это уже другой «футболист», на которого мне просто хочется наброситься с кулаками.
– Олежек! Олежек! Олежек! – Что за напасть такая? И кому из моих родителей пришло в голову назвать меня таким ненавистным именем, которое в моих ушах звучит, словно презрительная кличка? Олежек. Так меня уже дразнят друзья-одноклассники. Мне это очень не нравится. Нет бы просто сказали, как сейчас меня друзья называют: Олег, а уже порой и Валентинович! Но я еще недостаточно смышлен, чтобы меня называли по отчеству. Даже отец иногда, гладя меня по вихрам, называл таким вот «прозвищем-именем». А мне просто хотелось раствориться! Да лучше бы «Рексом» назвали, как нашу овчарку, которую я очень люблю, и она (то есть он) никогда не называет меня ненавистной кличкой, а только предано и с большой любовью глядит мне в глаза и… сочувствует мне. А я так думаю, что ему больше ничего не надо, кроме того, чтобы я поласкал его между ушей, а иногда просто поцеловал в нос. Тут уже радость в глазах такая, что ты себе не представляешь: оближет тебя всего, и печали забыты! Да уж, конечно, забыты. Олежек – словно печать на лбу поставили. Уж лучше было бы, чтобы родители меня просто звали «сын, сынок», ну, или как-нибудь по-другому, но не этим ненавистным мне «прозвищем-именем». Тогда я не знал, да и что я мог с этим поделать?
«Мам, я пришел, – успев на ходу поцеловать в нос своего любимого пса, Олежек, то есть я, прошел на кухню, но был ещё не настолько голоден, чтобы схватиться за ложку с вилками. – Мы же еще даже не доиграли,
«А ты что, забыл? Сейчас пообедаешь, и за пианино…»
«Мам, ну, пожалуйста, не сегодня, а? Я же даже ни одного гола не забил, а?»
«Успеешь еще голов позабивать, а сегодня у нас занятия, пусть твои друзья-сорванцы этой ерундой занимаются, а к клавишам ты сегодня еще даже не притронулся».
«Не хочу я к ним притрагиваться, ну, не хочу… Чего к ним притрагиваться? Ну, чего? Я с мальчишками хочу мяч погонять, зачем мне эти клавиши?»
«Олежек…» – мать протянула руку, чтобы погладить своего “непутевого” сына по голове, но моя голова резко дернулась в другую сторону.
«Мам, не называй меня так! Лучше Рексом зови! Меня мальчишки уже дразнят: “Олежек! Олежек! Олежек!” Что я им могу ответить? Ты же видишь – каждый день синяк на лице или на руках ссадины. Они дразнятся, а мне это не нравится».
«Ну а как, тебя, сынок называть? – Мама все же прикоснулась к золотому чубу, ероша волосы. – Таким ласковым именем, да, не я – бабушка, по имени своего папы, стала тебя называть».
«Ну, не знаю, мам…» – уплетая за обе щеки вкуснейший на свете борщ, Олежек непрестанно поглядывал в окно.
«Гол, мама! Гол наши забили! – семилетний подросток запрыгал вокруг стола. – Видишь, мам, а ты говоришь пианино, пианино…»
«Олег Валентинович, – делегация из США», – длинноногая, стройная секретарша, покачивая бедрами, направилась к входной двери кабинета президента компании.
«Подожди, Ритунька, что-то я немного нервничаю, – президент компании показал своему (своей) секретарю присесть рядышком. – Поближе, еще поближе… Пускай подождут, один поцелуй… И зови их всех…»
«Мистер президент! Мы много наслышаны о Вашей компании, лучшей компании в СССР, и хотим выразить Вам свое почтение…» – легко уловимый американский диалект с прекрасным русским произношением.
«Я достаточно хорошо говорю по-английски! Можете мне не переводить. Приветствую вас в нашей гостеприимной столице…» – Олег Валентинович открыто улыбнулся заокеанским гостям…
«Мистер президент! Мистер президент, а можем мы сделать фото на память?»
«Конечно (друзья мои заокеанские (!)), с огромным удовольствием сфотографируюсь с вами! Чи-и-из! – все просто очаровашки!»
В 24-часовых новостных программах CNN эта фотография появилась ровно 24 раза, с комментариями, очень приятными для Олежека, то есть для меня…
Картинки, картинки, картинки… мелькают перед глазами, словно в калейдоскопе, в памяти: детство, юность, институт, армия, друзья-товарищи со всех сторон обступили неподвижное тело, лежащее под белой простыней на переносной кровати – молодого еще парня везут после сложнейшей операции на голове.
«Олег Валентинович, – кто-то всхлипывает рядом, – Олег Валентинович!»
«Расступитесь!» – словно эхо в горах. Это санитары катят «повозку» с неподвижным телом…
Эх, может, вытащим другую карту-картинку из колоды, посмотрим хотя бы масть? Странная масть: когда это пиковая дама была красной?..
Вот и еще одна картинка – она из детства, когда Олега Валентиновича называли просто Олег (от Олежека он давно всех отучил, включая родителей, а желающие повеселиться иногда получали очень даже увесистые тумаки с оплеухами): он, в белой рубашке с черной бабочкой под воротником, сидит перед роялем в огромном киноконцертном зале. Это – экзамен по окончании музыкального училища: музыкант-виртуоз сегодня блестяще сдает экзамен по специальности. Ну что же? Это хорошая картинка.