Музыкант
Шрифт:
– Привет, фраерок, - негромко и со змеиной улыбочкой на бледном лице произнес один из них, в надетой набекрень кепке и со шрамом через всю левую щеку.
– Не ссы, обижать тебя пока никто не собирается. Базар к тебе есть.
– И что за базар?
– Птичка напела, что ты с ресторанных лабухов неплохие бобули имеешь.
'Доигрался хер на скрипке', - промелькнуло в голове.
– Откуда такая инфа?
– через силу усмехнулся я.
– Чего?
– Информация такая, спрашиваю, от кого?
– Это уже не твое дело, фраерок. Твое дело - отстегивать нам половину навара.
Ну ни хрена себе запросы! Во мне все буквально вскипело. Это что же такое, рэкет образца 61 года?! Да это вообще беспредел! С какой стати я им должен что-то платить?! Я и в 90-е никому не платил, а сейчас тем более не собираюсь.
– Слышь, орел, а ряха не треснет?
– Ты смотри, Котел, фраерок-то борзый, - просипел небритый, державший меня пятерней за лацканы пиджака и чуть приподнял над асфальтом, прижимая спиной к прохладной, шершавой стене.
– Буреем? Учти, мы ведь с тобой пока по-хорошему, а ты такими плохими словами кидаешься. За это и предъявить можно. А я ведь дело предлагаю. Половину нам - а мы тебе за это крышу. Если проблемы по жизни будут, скажешь, что ходишь под Левой Котлом...
– Я ни под кем ходить не собираюсь. Слышь, руки убрал, - процедил я в лицо небритому.
– Ай-яй-яй, похоже, товарищ нарывается на неприятности. Бык, проучи голубка.
Быком, как я понял чуть позже, он назвал того, кто меня держал. Не успела прозвучать команда, как лоб небритого со страшной силой врезался в мой нос. Я явственно услышал хруст, а спустя мгновение в моей голове вспыхнула такая боль, что я чуть не заорал.
Сука, он же нос мне сломал!
Пока я приходил в себя, пытаясь пальцами зажать ноздри, из которых хлестала кровь, эти отморозки ошманали мои карманы, и два четвертных, полученных сегодня от музыкантов, сменили владельца.
– Это тебе урок, вошь, чтобы в будущем был покладистее, - ледяным голосом процедил Котел.
– Отдал бы четвертак - и нос был бы целым. Теперь будешь платить половину. Я так сказал. Мы сами тебя найдем. И не вздумай стучать мусорам, тогда юшкой из носа не отделаешься, сядешь на перо. Все, уходим.
Я медленно сполз по стене, запрокинув голову, чтобы хоть как-то остановить кровотечение. Суки, твари, ублюдки конченые... Ярость была сильнее боли. Окажись в моих руках сейчас хотя бы нож - порезал этих пидаргов к чертовой матери.
Но ножа у меня не было, а был вопрос: кто? Кто слил про меня этим гнидам? В курсе было несколько человек. Например, Муха, который мог растрепать подельникам. Ленка, но она уж точно никаким боком. Майор Бутыльников? Хм, в это время вряд ли система настолько прогнила. Сами музыканты? Им какая выгода, если они с этого ничего не имеют? Как отдавали проценты - так и будут отдавать. В общем, гадать смысла нет. Нужно как-то привести себя в порядок и шлепать домой. Я уже предвосхищал крики матери, которая утром, после ночного дежурства, увидит мою опухшую физиономию. А Катька, чего доброго, ей сейчас же, вечером на работу позвонит.
На мое счастье, во дворе дома, куда вела эта арка, обнаружилась колонка, где я осторожно, стараясь не давить на распухший нос, умылся. Пятна крови на пиджаке и рубашке можно будет попробовать отстирать дома в холодной воде, не здесь же этим заниматься.
В метро на меня то и дело косились. Хорошо еще, на ментов не напоролся, не хотелось мне сейчас иметь с ними дело. Не знаю уж, за кого меня принимали окружающие, мне это было по барабану. Я хотел быстрее попасть домой, выпить аспирину или еще чего-нибудь - благодаря маме домашняя аптечка всегда была забита - а затем улечься в постель.
Как и ожидалось, Катька, увидев мою рожу, едва не выпала в осадок. Рассказывать всякую чушь, что споткнулся и неудачно упал, не хотелось, поэтому просто сказал, что подрался с хулиганами, дрался один против троих, но они, суки, взяли количеством. Показал даже сбитые костяшки пальцев - этого я добился, проведя ради чистоты эксперимента костяшками по шершавой стене той самой подворотни.
Сестра замочила в холодной воде мою одежду, а я, отказавшись от ужина и от поездки к травматологу, выпил таблетку болеутоляющего и лег в кровать, уставившись в потолок. Сон не шел, голова была забита мыслями, как быть и что делать дальше. Рассказать Бугру и попросить у него защиты? Сам он, конечно, против той троицы не катит, даже если впрягутся и остальные мои кореша. Может быть, у него есть кто-то из знакомых постарше? Наверняка должны быть, он же спит и видит себя в зоне, где чалится его предок. А если это он меня слил?
Тогда что? К майору идти? Сомнительная идея. На крайний случай можно будет обдумать и ее, потому что платить этим шакалам я не собирался. А каждый раз быть битым, а в итоге, быть может, оказаться посаженным на перо, мне не улыбалось.
Морфей как назло топтался где-то неподалеку, но к моей постели не приближался. Ближе к полуночи приспичило по-маленькому. Стараясь не разбудить тихо посапывающую сестру, прокрался на кухню, а затем короткими перебежками в ванную. Возвращаясь обратно, собирался уже торкнуться в свою дверь, но тут был остановлен негромкой фразой в спину:
– Здорово, Егор! Не спится?
Вот блин, Никодим! Стоит, смолит, как обычно, в открытую форточку, только железные фиксы поблескивают в свете кругломордой луны. Как же это я его не заметил, когда в ванную по нужде крался? Или он прошмыгнул сюда, пока я отливал? Собственно, какая разница...
– Здорово, Никодим!
– так же негромко говорю в ответ.
Он сам предложил общаться на 'ты'. Еще в первый раз, когда пригласил меня в свою комнатушку, побренчать на гитаре и спеть понравившиеся ему песни. Если, мол, тебя не затруднит. В качестве благодарности поил чифирем с колотым сахаром. Вкусно, кстати, в прежней жизни я любил крепкий чай, а этот вообще хорошо так вставлял. Любопытно, но в своей халупе Никодим никогда не курил, такой вот парадокс, всегда ходил дымить на кухню к форточке, реже во двор. В общем, после нескольких ходок в его обитель таким песенным макаром мы с Никодимом, если можно так выразиться, малость скорешились. Особенно ему нравилась вещь 'Банька по-белому', даже без фирменного хрипа и напряга жил Высоцкого. Слушая ее, старый вор терял свою обычную невозмутимость, на его скулах ходуном ходили желваки, а взгляд стекленел, словно он впадал в некое подобие транса.
– Ну-ка подойди сюда, - прищурившись, попросил он.
Я нехотя приблизился. Никодим несколько секунд разглядывал мою побитую физиономию, а затем коротко спросил:
– Кто?
И тут меня будто бы прорвало. Выложил авторитету все, как на духу. Естественно, только то, что касалось истории с ресторанной музыкой и сегодняшним наездом шайки неизвестных. Хотя клички я все же запомнил.
– Лева-Котел, говоришь?
– задумчиво протянул Никодим.
– Знакомое погоняло. Да и про Быка слышал. А третьего никак не обзывали? Ясно... Мелкая шушера, либо за ними кто-то серьезный стоит, либо просто решили лоха развести.