Мы – драконы

Тоцка Тала

– В добрый путь, маленькая амирана, – прошептал он, – в добрый путь.

Вороны бережно опустили корзину на воду, и она поплыла, несомая течением, а птицы, сделав круг, развернулись и полетели к Родерику. Он продолжал стоять на коленях, склонив голову, а вороны спускались все ниже. Родерик приложил обе руки к сердцу.

– Пусть хранит вас Небесный Бог, амираны, – сказал он, – простите, что не смог помочь вам, я всего лишь простой солдат.

Крылья мягко коснулись его лба, и молодой человек вскинул голову. Он понимал, что прощен. Не понимал как, просто знал. Птицы, сделав еще один круг, устремились за корзиной. Родерик поднялся с колен и набросил плащ на голое тело. Он купит новую сорочку в городской лавке по дороге в замок, а сейчас нужно избавиться от люльки.

Гвардеец бросил в люльку рубашку младенца, вскочил на морава и, пришпорив его, взлетел над дорогой. Он долетит сейчас выше по течению, до водопада Эль-Гудар, привяжет к люльке камень и бросит в реку. Доложит герцогу, что выполнил поручение, а затем попросится на войну, туда, где их амир Эррегор, последний из Огнедышащих Драконов, сражается в битве с Драконами Света. Он хороший солдат, Итем из обедневшего рода Родериков, и он не убийца маленьких девочек.

А когда хороший солдат, честный гвардеец Итем из рода Родериков вернется и доложит герцогу Ильброзу о выполненном поручении, тут же упадет замертво, пронзенный лично командиром охраны его сиятельства за тайный заговор против амиры Алентайны, и будет выброшен за городскую стену, как безымянный преступник.

– Он предатель, – скажет в оправдание герцог, – и казнен по закону военного времени.

Итем Родерик будет лежать, глядя угасающими зрачками в ночное небо, пока ветер не принесет со стороны реки несколько черных перышек, и в темных волосах умирающего гвардейца, там, где младенец хватал его, играясь, не засияют крошечные огоньки. Они побегут по его телу, добираясь до раны, и нырнут внутрь, опаляя рваные края. А дальше помчатся по венам, разгоняясь по всему телу, заставляя гвардейца кричать и выгибаться, в тщетной попытке потушить пылающий внутри огонь.

Наутро он очнется в чужой крытой повозке, потерявший память, но живой и полностью здоровый, лишь полоса седых волос прорежет темные волосы там, где касался его младенец с синими, как весеннее небо, глазами.

Глава 1

Абидал Верон пришел к реке еще затемно, чтобы успеть раскинуть сети. Он не мог себе позволить проспать, хоть и не очень хотелось выбираться из теплой постели, нагретой его женой Тоной. Небесный Бог так и не даровал им детей, но Аб все равно был доволен своей женой и мог бы даже утверждать, что любит ее, если бы только ему пришло в голову об этом говорить.

Они жили небогато, но и сказать, что едва сводили концы с концами, значило бы сильно прогневить Небесного Бога и его Пресветлую Мать. Тона лечила односельчан травами, а не магией, и те относились к ней хоть и настороженно, но не враждебно, как к той же ведунье Эзаре, а сам Аб Верон промышлял охотой и ловлей рыбы. Как раз сейчас птицы высиживали птенцов, а звери выкармливали своих детенышей, и охота во всем королевстве была под запретом.

С другой стороны, когда в королевстве война, сам амир воюет с Драконами Света далеко за пределами их провинции, простым людям все равно надо как-то жить. Может, завтра Аб рискнет и все-таки пойдет в лес, чтобы подстрелить хоть одного небольшого сайрана, а сегодня он набьет свои корзины рыбой, и Тона сможет выручить немного денег.

Аб клевал носом у камышей, когда зазвенел колокольчик. Он мгновенно проснулся и тут же кинулся проверить сеть. Рыба, крупная, а там еще одна, а там… Что это чернеет за камышами?

Верон раздвинул густые стебли и тихо охнул. Небесный Бог! Да никак ребенок в корзине лежит, и кто ж такую кроху выбросил? Аб немедленно забыл о рыбе, бившейся в сетях, схватил багор и вытащил корзину на берег. Какой милый младенчик, светлая головка, синие глазки. Зато запах, мать честная, хоть нос затыкай!

Аб не стал затыкать нос, лишь втрое быстрее, чем обычно, собрал сети, вытряхнул рыбу, сгрузил корзины на повозку и, погоняя моравов, поспешил домой, к Тоне. Она женщина, его жена, и хоть детей у них нет, сумеет справиться с младенцем, а там они вместе придумают, что им делать. Он опомнился и сбросил с себя дублет, прикрыв корзину. Аб так спешил, что не обратил внимание на трех белоснежных птиц, следующих за ними высоко в небе, лишь изредка снижаясь, чтобы потом снова взмыть в высоту.

– Тона, жена моя, ты где, – позвал он, входя с корзиной в дом и плотно прикрывая за собой дверь.

Навстречу вышла высокая женщина с убранными под плат волосами.

– Я здесь, муж мой, чего ты раскричался?

– Посмотри, что сегодня приплыло по реке прямо мне в руки, – Абидал отбросил дублет, и Тона лишь ахнула, всплеснув руками.

– Какая хорошенькая девочка!

– Девочка? – удивленно переспросил ее муж. – Откуда ты знаешь, что это девочка?

– А ты на личико ее посмотри, – умиленно ответил Тона, – посмотри, какая она славненькая!

– Хорошенькая-то она правда, но несет от нее как из стойла. Давненько, видать, плывет.

– И молчит, – задумчиво склонилась к ней Тона, – разве она не голодная?

Младенец улыбнулся и протянул к Тоне ручки. Та быстро согрела молока, обернула бутылку платком и усадила мужа кормить ребенка, но девочка и правда была не голодна, она съела лишь самую малость. Тона поставила греть воду и начала раздевать девочку.

– Погляди, – она взяла в руку красноватый камень на серебряном шнурке с застежкой, – похоже на амулет. По нему можно будет отыскать ее родных, если они живы.

– Наверное, сейчас его лучше снять, чтобы ее искупать?

Тона кивнула и осторожно потянула шнурок через голову ребенка. И вскрикнув, попятилась в ужасе. Черты лица девочки исказились, съежились, волосы на головке потемнели, и теперь перед ними лежал совсем другой ребенок с некрасивым лицом треугольной формы, узким ртом и большими черными глазами.

– Надень амулет, – рыкнул Аб, жена подчинилась, и девочка снова стала такой, как была.

– Морок, – прошептала Тона, – на девочке морок.

– Чтобы ее не узнали? – шепотом спросил муж. Тона кивнула.