Мы — это мы
Шрифт:
Хэл, не поднимая глаз, молча приткнулся к краю стола и принялся жевать. Но, конечно, незамеченным его появление не осталось.
— Явился, не запылился! — Насмешливый голос Майло резанул, как нож. — Три дня где-то шлялся, пока мать одна надрывалась, а теперь смотри-ка — пришел и наворачивает как ни в чем не бывало!
«Вот сам бы ей и помог, раз такой умный».
Отец, мать и братья продолжали есть, глядя в тарелки, и в душе Хэла в который уже раз поднялся гнев — не только на брата, но и на всех остальных, безропотно терпящих такое. И в то же время смутным холодом ощущалась некая тайна, хранимая Майло за закрытой дверью его комнаты; она сковывала Хэлу язык, хотя обычно он за словом в карман не лез.
Вот и сейчас упорно, со злостью продолжал запихивать в себя еду, не поднимая глаз под злобными нападками Майло. К счастью, сил у старшего надолго не хватило, он быстро покончил с едой и ушел к себе, громыхая костылем по дощатому полу.
Хэл сознавал справедливость упреков, но не мог заставить себя проводить дни дома даже ради матери. Последнее время каждое столкновение с Майло словно вырывало из него что-то, и рана долго, болезненно саднила. И он старался не пересекаться с братом — почти каждый день отправлялся в лес и бродил там, надеясь встретить нового знакомого.
Но тот как сквозь землю провалился. Пару раз Хэл добирался до усадьбы Свершителя, однако близко подходить не рисковал, а из-за забора не доносилось ни звука, как будто дом был необитаем.
Хэл и сам до конца не понимал, чего добивается, но он вообще не слишком-то задумывался о причинах своих желаний — почему нравится та еда или эта, один человек или другой. Возможно, в нем говорил дух противоречия, да и сам мальчик ему глянулся. Чувствовалось, что он отнюдь не глуп, за словом в карман не лезет, пусть такая необходимость и возникала нечасто.
Тем временем лето быстро подходило к концу, совсем скоро урожайная пора — тогда уж в лес точно не убежишь, в хозяйстве понадобится каждая пара рук. А там и осень, потом зима, которая замурует всех по домам, отрежет сугробами от остального мира. Надо было торопиться.
В один из последних погожих дней Хэл в который уже раз одиноко бродил по лесу. Теперь он не рисковал играть на флейте, так что многочасовое хождение стало уж совсем невыносимо скучным. Но он не отступал и упорно нарезал круги, сворачивая под самыми неожиданными углами и насвистывая себе под нос обрывки мелодий. И вдруг понял, что вышел на ту самую полянку, где они с друзьями наткнулись на сына Свершителя, собиравшего травы.
К полному изумлению Хэла, он и сейчас был там — сидел на корточках и как ни в чем не бывало копался в корзинке. По смуглому лицу пробегали тени, когда солнце то скрывалось за быстро несущимися облаками, то выныривало вновь.
Хэл бросился вперед.
— Привет! Наконец-то я тебя нашел!
На этот раз мальчик не убежал. По губам скользнула чуть заметная усмешка, но лицо тут же вновь приняло холодное, отстраненное выражение. Мельком взглянув на Хэла, он вернулся к своему занятию.
— Что собираешь, опять те корни? Все хотел спросить, зачем они тебе? И кстати — как тебя зовут?
Все это Хэл вывалил одним махом и с нетерпением принялся ждать ответа. Однако мальчик и не думал отвечать — он аккуратно срывал темно-зеленые курчавые листочки, росшие у самой земли. Каждый листочек внимательно осматривал и лишь после этого клал в корзинку. Затянувшуюся паузу прерывал лишь шелест листвы над их головами да далекие выкрики кукушки.
— Эй, невежливо молчать, когда тебя спрашивают! — наконец возмутился Хэл. — Я вот Дирхель Магуэно, но все называют меня Хэл, так что ты тоже можешь меня так звать.
Никакой реакции.
Хэл присел на корточки, наклонил голову и вывернул ее так, чтобы заглянуть в лицо мальчику. Тот слегка отодвинулся, чтобы голова Хэла не закрывала обзор, и невозмутимо продолжил свое занятие.
Просто не верится! Хэл столько времени угрохал, чтобы найти этого мальчишку, и вот с ним не просто не хотят говорить, а вообще игнорируют!
Но он вспомнил обстоятельства их первой встречи и, подавив раздражение, примирительно произнес:
— Понимаю, мы плохо начали. Бен и Нат растоптали твою корзинку, а я как-то... не знаю, что на них нашло, они вообще-то неплохие ребята. В любом случае извини, что так вышло.
Движения тонких, мускулистых рук как будто немного замедлились, но их обладатель так и не поднял глаз.
— Эй, я же сказал, извини! — возмутился Хэл, как будто мальчик нарушил правила игры. — Ты меня выручил там, под деревом, так что мы с тобой теперь приятели!
— Вовсе нет, — холодно произнес мальчик и тщательно утрамбовал сложенные в корзинке листья.
— О, ты все-таки заговорил! — обрадовался Хэл и плюхнулся на траву. — Давай, скажи, как тебя зовут! Не скажешь? Нет? Ну и ладно, я сам угадаю! Ник! Верно? Нет? Значит, Пит? Тоже нет? Ну тогда дай какую-то подсказку, сам я не справлюсь!
Перебрав десятка три имен без всякой реакции со стороны собеседника, Хэл, в конце концов, выдохся и потерял терпение.
— Ты такой вредный, даже имя свое назвать не хочешь! А вот я сейчас возьму и-и... украду твою корзинку!
И прежде, чем мальчик успел среагировать, Хэл вскочил, схватил корзинку и побежал, лавируя между деревьями и хохоча во все горло. Триумф длился не больше пары минут — одна крепкая рука сцапала его сзади за ворот рубашки, а вторая выхватила корзинку.
— Все-все! — Хэл поспешно поднял руки ладонями вверх, все еще смеясь. — Ты победил, признаю! А скажи-ка, как тебе удается бесшумно ходить по лесу? Научишь меня?
Они стояли лицом к лицу, тяжело дыша. Только тут Хэл осознал, что мальчик значительно выше него — пришлось приподнять голову, чтобы взглянуть в возмущенно сверкающие темные глаза.
— Слушай, ну я же извинился за тот раз! Почему бы нам не стать друзьями? Дружить со мной очень даже выгодно! Я знаю все рыбные места на реке и ловушки, где можно разжиться куропаткой. Ну как, друзья?
— Нет.
Мальчик обогнул Хэла, но тот ловко преградил ему дорогу и хитро подмигнул.
— Научу тебя играть на флейте! Ты же хочешь научиться?