Мы играем
Шрифт:
– Извини, это единственное сравнение, что пришло мне на ум, – извинилась я, не желая обижать его: ведь он был невиновен в том, что ночью пронесся ураган и сбросил на мост огромное дерево.
– Ничего, ты права. – Каспар усмехнулся. – Сравнение как раз то, что надо.
– Да, без сарказма здесь не обойтись. – Тони выхватил из моей руки одно яблоко. – Ты завтракала?
– Нет, подожду до обеда… Спешить-то теперь некуда! – Я со злостью откусила кусок от своего яблока и принялась энергично двигать челюстями.
– Энни, если тебя это подбодрит, могу заверить, что, если вы задержитесь здесь даже на неделю, то ты все равно успеешь на свой матч, если потом полетишь самолетом, – сказал Каспар, пристально смотря на меня. – И, так как вы застряли здесь по нашей вине, мы оплатим ваш полет.
Я удивленно посмотрела на него, не понимая, почему он так стремился заслужить наше прощение, но затем подумала, что его слова были очень даже логичны: хозяева отеля просто компенсируют нам неудобства. Все.
– Хорошо… Спасибо! – сказала я и фальшиво улыбнулась ему, чтобы сгладить свою грубость. – Ладно, тогда я пойду… Выпью чаю!
Я пошла в отель, поднялась в свой номер, сняла с ног грязные ботинки и достала из рюкзака пузырек с таблетками, которые принимала каждый день, так как у меня было редкое заболевание крови – болезнь Виллебранда, которая сопровождала меня с самого детства. Эта болезнь почти не мешала мне жить, но мне необходим был постоянный прием препаратов плазмы с высоким содержанием фактора Виллебранда, и один из необходимых таких приемов ожидал меня через шесть дней, дома. Но теперь, в связи с этой отвратительной ситуацией с мостом, этот прием откладывался. Конечно, это было не смертельно, но довольно опасно для моей жизни.
Налив в стакан воды из-под крана, я проглотила таблетку, задумчиво обвела взглядом убранство комнаты и подумала о том, что пятнадцать долларов – мизерная плата за такой номер: он состоял из одной большой комнаты, в которой находилась большая двуспальная кровать, широкий деревянный шифоньер, овальное зеркало, пластиковый голубой столик вычурной формы и два таких же стула. На столике, в небольшой белой вазе, стояли три искусственных полураскрытых розы, а на стене висела большая картина в виде странной женщины с кривыми глазами (что-то похожее на работу Пикассо). На больших прямоугольных окнах красовались матово-белые шторы. В общем, номер был похож на один из тех, в которых нам приходилось останавливаться, когда в очередном отеле нас уведомляли о том, что свободных дешевых номеров нет, но есть класс люкс. Но и стоили те номера прилично… А этот – пятнадцать долларов за ночь!
«Но, если мы остаемся здесь на целую неделю, то и сумма нашего долга за номера будет довольно высокой… Черт, нужно спросить Рию, можно ли будет расплатиться карточкой!» – подумала я, а затем подошла к окну, открыла его и высунула голову, чтобы осмотреть виды. Так как мой номер располагался на противоположном мосту крыле, я увидела лишь огромные сосны, стоящие на той стороне земли – в лесу. Я постояла так еще минут пять, но ничего не увидела, кроме парочки оленей, но так как за этот двухнедельный поход насмотрелась их до равнодушия, то закрыла окно и решила спуститься в столовую, поболтать с друзьями и выпить чаю.
«Надо же, а эта скала так идеально ровна, что напоминает круглый стол… Ага, кажется, это столовая гора… Нужно будет спросить у Рии» – вдруг почему-то подумала я (никогда не была любознательной и больше любила спорт, чем науку, но эта природная аномалия заинтересовала меня).
Я освободила из плена резинки свои довольно короткие волосы «мышиного цвета», как называли их мои друзья, расчесала их, разгладила челку, чтобы она не торчала во все стороны, и, достав из рюкзака простой карандаш, вновь завязала волосы в китайский пучок.
– Энн, можно? – вдруг услышала я голос Дэна, неожиданно вошедшего в мой номер.
– Конечно, входи! – неразборчиво ответила я, так как держала в зубах карандаш, а руками завязывала волосы на затылке. – Только кеды сними.
Дэн молча снял кеды и подошел ко мне.
– Чего тебе? – спросила я, расцепив зубы и втыкая карандаш в пучок волос.
– Ничего, просто зашел узнать, как ты. Ты ушла от нас жутко злая, – усмехнулся он.
– Не знаю, но думаю, я обалдеваю от нынешней ситуации уже не так сильно, – ответила на это я. – Мне нужно было принять лекарство.
– Кстати, тебе хватит таблеток до нашего возвращения домой?
Дэн нахмурился, и мне стало даже приятно оттого, что он помнил о моей болезни и волновался о том, хватит ли мне таблеток.
– Да. У меня целая баночка… Новая: три дня назад открыла, – ответила я, приглаживая выбившиеся из прически пряди. – Но мне нужно позвонить папе и сказать, что я застряла и смогу вернуться только минимум через неделю. Здесь есть телефон?
– Ну да: Рия ведь звонила спасателям.
Я усмехнулась – слишком уж мягко он произнес ее имя.
– Похоже, ты влюбился в нее! – весело сказала я, чтобы не выдать чувство разочарования: он уже два года молчаливо любил меня, и я уже привыкла к этому обстоятельству, а теперь… Рия.
– В Рию? Нет, вряд ли… Она мне нравится, но не вижу смысла заводить с ней отношения, ведь мы, может, никогда больше не встретимся. – Дэн криво усмехнулся. – К тому же, у меня уже есть дама сердца.
– А почему нет, Дэн? Познакомься с ней поближе, – настойчиво сказала я, чтобы он не заподозрил того, что я была прекрасно осведомлена о его любви ко мне.
– Думаешь?
– Ну да. Здесь, конечно, мало места для уединения, но пригласи ее… Например, посидеть около моста… А что, довольно романтично. – Я посмотрела на Дэна и улыбнулась.
– Спасибо за совет. Я подумаю, – отозвался он. – Мы там собираемся сделать пару снимков на фоне отеля и пропасти. Дашь свою камеру?
– О, супер! Я сама вас щелку!
Я достала из рюкзака свой полупрофессиональный фотоаппарат, тщательно завернутый в плотный непромокаемый пакет, мы с Дэном обули свою обувь, вышли из номера и пошли к лестнице.