Мы, или Рождественский переполох
Шрифт:
— Мой Волчонок… — шепнул он у моего уха. Лизнул раковинку. Быстро, ритмично двигаясь, надавил на клитор, поцеловал в скулу. — Дикий Волчонок…
Я всхлипнула. Напряжение стало невыносимым, каждое его проникновение, касание, каждое его слово сводило с ума, приближало меня к грани, к краю пропасти, в которую, я знала, мы сорвёмся вместе. Его горячее дыхание на моём лице, он внутри меня. Новая встряска — не такая сильная, как первая и… Полёт.
— Да… — я схватилась за раковину.
Всё во мне напряглось так, что казалось, вены вот-вот лопнут, и тут же меня охватила тёплая дрожь
— Никогда… — со стоном выдохнула я. — Никогда больше не полечу на вот этом…
— А, по-моему, не плохо, — отозвался он сипло, совсем глухо. Обеими руками опёрся о раковину возле моих рук, потёрся носом о затылок и шумно вобрал в себя мой запах. Коснулся губами и прикусил. Заурчал. Большой снежный барс. Опасный. Мой.
Я слышала его дыхание, звучащее синхронно с моим собственным, чувствовала его внутри. Приоткрыв глаза, поняла, что он смотрит на меня. Всё так же, через зеркало и одними губами прошептала:
— Люблю тебя. Вся принадлежу тебе, Алекс. Только тебе.
Он порывисто прижал меня к себе, опустил положил ладонь мне на живот и обрисовал сердечко вокруг пупка. Упёрся подбородком мне в макушку.
— А я тебе, Волчонок, — опустил руку ниже и провёл пальцами по влажной плоти. Поднёс палец к моим губам, и я тут же обхватила его, почувствовала наш вкус. Застонала и откинула голову на его плечо. Взяв меня за руку, он заставил меня коснуться самой себя.
— Ты извращенец, — только и смогла сказать я, когда он, развернув меня к себе лицом, лизнул мою ладонь, после — каждый палец.
— Ещё какой, — прикусил подушечку безымянного пальца. — Какая же ты вкусная, — дёрнул на себя, удерживая мою руку. Ладонь его легла мне на поясницу.
Если бы мы не стояли со спущенными штанами, я бы подумала, что ты хочешь пригласить меня на танец, — с сарказмом заметила я и глянула на открытый унитаз. После — выразительно на мужа.
Ничего не сказав, он потёрся о меня бёдрами и погладил по спине. Самолёт наконец летел ровно, а мы, пахнущие сексом, растрёпанные, просто смотрели друг на друга и чуть заметно улыбались, понимая, что каждый видит в глазах другого своё собственное отражение, отражение своих чувств и одно на двоих: тебе принадлежу.
Глава 5. Аврора, Денис и все-все)
Аврора
— Тебе не кажется, что все не очень-то и торопятся? — спросила я, уложив под высокую ель последний из приготовленных подарков. Большая, украшенная бантом красная коробка предназначалась для Марики. Корзинки, подарочные пакеты, мягкие игрушки… Встав, я повернулась к Денису.
Он стоял поодаль, скрестив ноги и, опираясь плечом о косяк, смотрел на меня. Я улыбнулась, поправила широкий ворот свитера и посмотрела в окно. Снега намело столько, что вокруг всё было белым-бело. Белые пушистые шапки укрывали лапы елей, крыши домиков, лежали на подоконниках. Белая сказка.
— Вандор звонил, — Денис, оттолкнувшись от косяка, не спеша подошёл ко мне. — Они прилетели пару часов назад.
— И до сих пор не доехали? — сперва удивилась я, но снова посмотрев в окно, поняла, что странного в этом ничего нет. Должно быть, они с Миланой просто решили переждать снегопад, только и всего.
Подойдя к ёлке, Денис коснулся одного из шаров — большого, серебристого, с ручной росписью. Красовавшийся на нём снегирь гордо выпятил алую грудь, нахохлился, окружённый огненно-белой зимней рябиной. Потихоньку толкнув шар, Дэн улыбнулся уголками губ. Лежащий на большом квадратном столе телефон зазвонил, и я поспешила взять трубку.
— Это Стэлла, — шепнула, прежде чем нажать кнопку.
— Да… Да, мы ждём, — ответила с улыбкой. — Конечно. Безе? — потихоньку засмеялась. — Вообще-то, у нас тут много всего, но безе… Безе точно нет. Да…
— Они с Алексом тоже скоро будут, — закончив недолгий разговор, сказала я Денису и положила мобильный на прежнее место.
На столе, укрытом тёмно-синей скатертью уже были расставлены бокалы. Оставалось лишь достать вино. Домашнее печенье, лежало в накрытых льняными салфетками корзинках, как и имбирные пряники в форме сердечек и звёздочек. Поначалу мы хотели поставить ёлку в зале нового корпуса, но поняли, что всё это не то и выбрали один из домиков — самый большой, рассчитанный на нескольких человек. Здесь, в уютной комнате с деревянными полами, приближение Рождества чувствовалось как нельзя лучше. В воздухе витал запах шарлотки, которую я сама испекла получасом ранее, корицы и мандаринов. Рождество…
— Всегда любила Рождество, — призналась я, подойдя к Денису. — В этом празднике есть что-то такое…
— Волшебное, — закончил за меня он.
— Да, — согласилась и, немного подумав, добавила: — Волшебное и настоящее. Он не такой, как Новый год. Знаешь… Рождество нужно встречать с теми, кого действительно любишь и кто любит тебя. С близкими, с друзьями…
— Так оно и есть, — Дэн взял меня за руку и, немного приподняв рукав свитера, провёл кончиками пальцев по венкам. Я быстро отдёрнула руку и, спрятав за спину, качнула головой.
— Стэлла и Алекс уже скоро…
— Кстати, об Алексе, — Денис сунул руку в карман джинсов и вытащил серебристый мешочек с украшенной вензелями вышитой буквой «А». Развязал стягивающие его ленты и, снова взяв меня за руку, вытряхнул мне на ладонь… брелок. Чёрный дракончик, точь-в-точь как у него, только украшенный переливающимися камушками лежал у меня в руке приятной тяжестью. Крохотный бриллиант в каждом треугольничке гребня, полоски камней на боках.
— Какой красивый, — прошептала я, проведя по гребню пальцем и подняла взгляд.
— Хотел, чтобы у него, — достал из кармана ключи с брелоком, — была своя Рапунцель, — уголок его рта чуть заметно дёрнулся.
Я снова посмотрела на дракончика у себя на ладони. Поднесла её к ладони Дэна, и мы сплели пальцы, зажав брелоки меж рук.
— Теперь ты не жалеешь, что когда-то встретил меня? — тихо спросила я, прикасаясь пальцами к его груди. Посмотрела на него снизу вверх.
— Я никогда не жалел об этом, — так же тихо проговорил он. — Что бы я ни говорил, в чём бы ни уверял себя… — дотронулся до моего лица, провёл по скуле и покачал головой. — Никогда.