Мы, или Рождественский переполох
Шрифт:
Несколько раз я уже видела его раньше. Отец моего старшего брата. В руках он держал коробку с большим тортом, через запястье были перекинуты ручки двух подарочных пакетов. Я мельком глянула на них: один кофейно-коричневый, с серебрящимися в лучах солнца полосками. Другой… Ручки-ленты, фирменный логотип…
Кивнув, он прошёл мимо нас, и Макс напрягся сильнее. Каждая мышца его натянулась, каждая жилка превратилась в струну. Я обхватила его руку и, повернувшись лицом, негромко сказала:
— Они сами разберутся, — тихо сказала я, второй ладонью коснувшись его колючей скулы. Погладила пальцами и повторила: — Сами. И если учесть, что Новый год — пора волшебства… Может быть, сейчас самое время.
Глава 1.2
Мария Загорская
Услышав резкий, настойчивый стук в дверь, я подумала, что снова вернулся кто-то из детей. Посмотрела на расхаживающую в новом платье дочь.
— Кого ещё принесло? — спросила она с лёгким недовольством, которое вряд ли испытывала на самом деле.
Возящийся у ножки стола Серёжка пролепетал что-то, понятное только ему одному и, встав, ещё нетвёрдой походкой полуторогодовалого мальчишки, подошёл к Лизе. Потянул её за подол платья.
— Ты что делаешь? — поспешно отцепила она его ручонку и расправила ткань. — Не трогай. Таким малявкам трогать это нельзя, подрасти для начала.
— Я что-то не поняла, — уже идя к двери, обернулась я на неё и снова смерила взглядом.
В глазах Лизы плясали лукавые чёртики, и мне оставалось только покачать головой.
— Смотри у меня, — сказала я как можно строже, чувствуя одновременно и лёгкий страх за неё, и гордость.
Как ни хотелось мне уберечь её от всех вероятных ошибок, я понимала, что сделать этого не получится. Когда-то и я была такой: юной, порывистой, немного несдержанной в желаниях и чувствах. К чему это привело? Об этом можно было говорить бесконечно, но глядя на своих детей, на внука, я понимала, что в конечном итоге получила не так уж и мало. Может быть, даже больше, чем могла получить, не пройдя через всё уготовленное мне судьбой.
— Ма-а-ам, — протянула Лиза, цокнув языком. Лёгкой походкой прошла мимо меня и остановилась возле зеркала.
Распушила ещё влажные волосы, встала боком. Стук повторился: ещё более настырный, громкий.
Я поспешила к двери. Открыла и тут же отступила на шаг. Гость вошёл не спрашивая. Остановился на пороге и, посмотрев на меня тяжёлым взглядом, негромко сказал:
— Здравствуй, Мария.
Время остановилось. Я стояла, глядя на него, возникшего на пороге моего дома буквально из ниоткуда. Всё те же синие глаза — льдистые, обжигающие холодом, твёрдые черты лица. Только седины в волосах стало больше и лучики морщинок в уголках глаз заметнее.
Странно, но ни страха перед ним, ни смущения я не испытала. Только что-то странное, прошедшееся внутри отголоском тревоги.
— Можно войти? — спросил он, не сводя с меня взгляда.
— Ты уже вошёл, — ответила я и поняла, что голос мой звучит также тихо, как и его. Пропустила и закрыла дверь.
Мельком увидела, что Лиза, застыв, смотрит на нас. Александр тоже заметил её и теперь не сводил взгляда. Стройная, грациозная, как лань, она превратилась в молодую волчицу, готовую броситься мне на защиту. Недоверие, что читалось в её позе, в выражении её голубых глаз, было столь очевидным, что слов не требовалось. Глаза… Сердце подпрыгнуло к горлу.
— Всё в порядке, — обратилась я к дочери.
— Ты уверена? — всё с той же настороженностью переспросила она, переведя взгляд с Александра на меня. — Мам…
— Да, — стряхнув наваждение, отозвалась я и попросила: — Ты не могла бы подняться к себе?
Лиза недовольно поджала губы, но спрашивать ни о чём не стала. Молча развернулась и, по-прежнему держа спину прямой, пошла вверх по ступеням. Её тонкие острые лопатки двигались в такт шагам, подол синего платья колыхался.
— Я узнал совсем недавно, — подал голос стоящий у меня за спиной Куратов, и я снова посмотрела на него.
Всегда жёсткий, решительный, он и теперь остался таким же. Не дожидаясь приглашения, поставил на тумбу пакеты, картонную коробку и принялся разуваться.
Спрашивать от кого, я не стала. Не всё ли равно? О том, что Лиза — его дочь, знали только двое: Максим и Денис. Но теперь это стало не важным.
Я смотрела на мужчину, едва не сломавшего мне жизнь, мужчину, из-за которого мой первый муж едва этой самой жизни меня не лишил, и не понимала, что чувствую.
— Возьми, — он отдал мне перевязанную теснённой лентой коробку с тортом.
Я молча посмотрела на его руку и, ничего не сделав, пошла в кухню. Поставила чайник и, стоило тому зашуметь, прикрыла глаза. Проглотила внезапно вставший в горле ком. Услышала, как Александр вошёл следом и поставил торт на стол.
— Зачем ты пришёл? — спросила негромко.
— Хотел поздравить свою дочь и её мать с Новым годом, — прямо ответил он.
— У тебя нет дочери, — негромко, но спокойно отозвалась я. — Александр…
— Ничего не говори, — остановил он меня. Подошёл и дотронулся до руки. — Тогда… Я должен попросить прощения.
— Должен, — согласилась я, убрав руку. — Проси.
— Прости.
Губы мои тронула невесёлая усмешка. Серёжка, отвлёкшись от игрушек, подошёл к нам и принялся выклянчивать мультики. Я коснулась его головы, погладила и проговорила, обращаясь к Куратову:
— Думаешь, всё так просто? Ты забыл, что сделал? Забыл, как обошёлся со мной после?
— Не забыл, — глядя мне в глаза ответил он. Без увиливаний, без неловкости. — И именно поэтому сейчас я прошу у тебя прощения, Маша. Поэтому и потому, что тебя я тоже не забыл.
— Ерунда, — порывисто бросила я.
Склонилась к внуку и, взяв на руки, отнесла его на диванчик.
Куратов наблюдал за нами, пока я включала мультфильм на планшете, и я чувствовала его взгляд. Чайник, закипев, выключился, на смену шуму пришли голоса мультяшек, разноцветными шариками запрыгавших по дисплею.
— Что нужно сказать? — я провела ладонью по спинке Серёжи.
Тот задумчиво нахмурил маленькие густые бровки, глянул на меня.
— Нужно сказать спасибо, — подсказала я. — Спасибо, — повторила, глядя на него.