Мы - инкубаторские
Шрифт:
— Ну и что?
Сейчас главным для Эрика было, и он это понимал, не проявить своего интереса к записке. Чем равнодушнее будет он, тем больше вероятность, что всем эта история быстро наскучит.
— Ну и что?! Ну, Эрик дает! Ну и что! А? — как бы даже обиделся Рыжий.
Сдернув простыню с соседней постели, он обмотался ею и, подвывая, стал читать записку:
— «Алена! Ты очень красивая девочка. Ты мне нравишься. Давай с тобой дружить», — Рыжий сделал паузу, — подпись: «Эрик П.».
Спальня загудела:
—
— Ромео…
— Это Мальвина, что ли?
— Кто ж еще?
— Что ты скажешь на это? — на правах самого сильного, развалясь на кровати Эрика, спросил Штырь.
Тот пожал плечами.
— Ответ, — произнес вдруг Рыжий.
Эрик вздрогнул: такого оборота он не ожидал.
— Ответ здесь, на этой же записке, — продолжал Рыжий. — «Хорошо. Оля».
Заметив недоверчивый взгляд Эрика, Рыжий ухмыльнулся:
— Не верит. На, читай! — И приблизил записку к самому носу Эрика.
Знакомый округлый почерк. Если бы можно было сейчас провалиться сквозь землю, раствориться, исчезнуть навсегда, Эрик без колебаний согласился бы.
— Мужики! — закричал вдруг Хряк. — Мужики, а не слабо Эрику пригласить Мальвину на свидание?!
— А что, давай! — тут же поддержал Хряка Рыжий.
— Пусть напишет ей приглашение…
— Что он ее любит…
— Что он жить без нее не может…
— Что он ее… — грязно выругался Хряк, и спальня поддержала его гомерическим хохотом.
Кто-то тут же приволок чистую тетрадку и ручку. Штырь положил тетрадь на тумбочку:
— Ну что, давай начинай, Р-ромео… — Эрик насупился.
— Не хочет? — искренне удивился Штырь.
— А давайте сами напишем, — предложил кто-то.
— Почерк другой, — осадил его Штырь.
Эрик вспомнил, как били Клюева. Он уже забыл, из-за чего тогда разгорелся сыр-бор. В памяти осталось только распластанное на кафельном полу умывальника какое-то серое, словно ненастоящее, тело и остервенелая толпа вокруг. И еще лица пацанов. Тогда Эрик подумал, что они, пожалуй, и убить могут и не заметят, что убили. И он сам, боясь, что его посчитают трусом, тоже ткнул пару раз ботинком лежащего Клюева… А сейчас Клюев был где-то здесь, в толпе.
«Теперь мое тело будет лежать… серое, как тряпка», — подумал Эрик.
— Ну так что, писать будешь? — спросил Штырь и взял его за плечо.
Пальцы у Штыря были жилистые и крепкие. Эрик попытался сбросить руку, но та впилась в его тело словно железная… Кто-то ткнул в его спину кулаком.
— Пиши давай, а не то…
«Теперь мое тело будет лежать серое…» — тягуче билась в висках страшная мысль. «А что, — пытаясь заглушить сомнение, подумал Эрик, — я напишу… Не поверит ведь. А завтра где-нибудь встречу и все объясню…» Конечно, Эрик понимал, что объяснить будет трудно, но ведь это будет завтра.
— Ладно… — Эрик подвинулся к тумбочке и, стараясь не растерять последние граммы достоинства, подчеркнуто независимо взял ручку.
— Пиши, — Штырь уставился в потолок, — Алена… значит, так… Алена, зайди в умывальник… мне нужно… нужно… Написал? Сказать тебе что-то очень важное. Эрик. Всё?
Эрик подвинул тетрадку.
— Хорошо, — Штырь пробежал написанное глазами. — Кто отнесет?
— Давай я! — вызвался неожиданно Хряк.
«Вот скотина, — подумал Эрик, — а я еще, дурак, защищал его».
Пока Хряк, одевшись, бегал относить записку, Эрика оставили в покое. Все обсуждали, как Мальвина воспримет написанное, поверит или нет, и вообще…
Но вот появился посыльный и, взглянув исподлобья на его сияющее лицо, Эрик понял, что он погиб.
— Поверила! — выпалил Хряк с порога. Штырь тут же выхватил у него ответ.
— «Хорошо. Оля», — прочел он.
— Ура! — обрадовались пацаны, и записка пошла по рукам.
— Я не пойду, — вдруг проговорил Эрик и на всякий случай вцепился в спинку кровати.
— Что ты сказал? — нахмурившись, подступил к нему Штырь.
Эрик молчал.
— Повтори, что ты сказал? — Штырь кулаком приподнял подбородок Эрика. Ожидая удара, тот сжался, но удара не последовало. Штырь, обернувшись к угрюмо притихшей толпе, сказал:
— Пацаны, Эрик нас ни фига не уважает. Надо что-то придумать. Бить его можно и после… — Штырь сощурился, — после свидания. А то нехорошо с разбитой рожей… А?
— Правильно…
— Давай его оттащим…
Вдруг ни с того ни с сего заржал Хряк и упал, дрыгая ногами и схватившись за живот, на кровать.
— Ты чего? — повернулся к нему Рыжий.
— Хохма, — сквозь смех выдавил Хряк и, поманив его пальцем, зашептал что-то на ухо. Рыжий позвал Штыря, и они втроем стали о чем-то шептаться, изредка поглядывая в сторону Эрика. Наконец совещание закончилось, и, подойдя к Эрику, Рыжий и Штырь вдруг схватили его за руки. Еще не понимая, что с ним собираются делать, Эрик отчаянно сопротивлялся.
— Снимай трусы с него! Стаскивай! — скомандовал Штырь.
Эрик пытался вырваться, но не тут-то было. На него навалились еще несколько человек и под дружный хохот стащили трусы и майку.
Толпа пацанов окружила Эрика и потащила его к выходу из спальни. Идти было недалеко, только спуститься ниже на этаж. Растопырив руки и ноги, Эрик пытался зацепиться вначале за спинки кроватей, потом за дверной косяк, потом за перила лестницы, но если даже это ему удавалось, то десятки рук тотчас же отцепляли его пальцы, и процессия, шушукаясь и хихикая, двигалась дальше. Благополучно миновав коридор, который просматривался с вахты дежурного воспитателя, ребята пересекли игровую комнату и, свернув в закуток, втолкнули Эрика в умывальник.