Мы из ЧК
Шрифт:
Определив задачи каждого оперативного работника, а также переведенного на казарменное положение комотряда, Разумовский подготовил обстоятельную записку в областное управление ОГПУ, а затем вместе с оперуполномоченным, автором этого очерка, выехал на Куйганский участок. Нужно было немедленно проверить сигнал Ибраима, организовать на месте работу по выявлению всех участников антисоветского повстанческого подполья.
В Карагуль приехали под видом охотников. По дороге настреляли фазанов, зайцев. Оставив всю дичь в доме председателя колхоза Кужалака Толегенова, энергичного и волевого человека, в недавнем прошлом батрачившего у местных баев, Разумовский и оперуполномоченный направились в контору аулсовета, где надеялись встретиться с Толегеновым. Но последнего на месте не оказалось: ушел на заседание правления колхоза. Разумовский завязал беседу с коммунистом Оразимбеком Тышкенбаевым, контролером местной трудсберкассы, человеком грамотным к объективным.
Оразимбек спросил, удачной ли была охота. И когда Разумовский выразил свое удовлетворение, заметил:
— Здесь еще не перевелась и более крупная дичь.
— Кого вы имеете в виду? — спросил Разумовский.
— Двуногих млекопитающих, — с горечью заметил Тышкенбаев. — Недавно я был свидетелем сборища бывших богатеев. Вечером направился к своей знакомой Атипе, но ее не оказалось дома. Я решил подождать, зашел за угол дома, присел на скамейку. Вечером, часов около восьми, у избушки Кочербаева, примерно в десяти метрах от меня, появилось четверо мужчин. Это были Нуржан Тынышпаев, Токатай Сатыбалдыев, Чимырбай Килибаев и Сатымбай Токжарыков. Они присели на корточки, образовав небольшой круг, повели беседу. Больше говорил Нуржан Тынышпаев, который, как я понял из отрывочных фраз, только что приехал из четырнадцатого аула, где встречался с Абдильдой Чубутовым. «Абдильде Чубутову, — говорил Тынышпаев, — было поручено связаться с «неуловимым Культаем» и заготовителем охотсоюза Кочкомбаевым, у которых имеется оружие. У Кочкомбаева как будто даже есть трехлинейка. Абдильда послал к ним своего друга Абдрахманова. Тот связался с Культаем и Кочкомбаевым, которые сказали, что лошадей и оружие достанут. Мы же с вами должны навербовать побольше людей, чтобы не получилось так, как это было в прошлый раз».
«Тынышпаев, — продолжал свой рассказ Оразимбек, — умолк, и я подумал, не идет ли кто? Прислушался. Но по-прежнему было тихо. После длительной паузы Тынышпаев сказал: «К нам присоединились еще два человека, сын Койчиева — Койчиев Увелкасым и сбежавший из ссылки Касеинов Ибраим». В разговор вступил Токатай Сатыбалдыев. Он заметил: «Этим двум верить нельзя. Увелкасым не пожалел даже своего отца, когда выступал свидетелем на суде. Ибраим был участником прошлого восстания, многое за это время пережил. Едва ли он на самом деле решится пойти с нами». «Зачем так говоришь, — прервал Сатыбалдыева Нуржан Тынышпаев. — Я же знаю. Все население присоединится к нам».
— Возможно, они и дальше продолжали бы свою беседу, — сказал в заключение Оразимбек, — но в конце аула показалась группа всадников, заговорщики поспешно разошлись. Всадниками же оказались члены бригады по мобилизации средств, приехавшие в аул из районного центра.
Разумовский и оперуполномоченный внимательно выслушали Тышкенбаева. Его спокойный рассказ не оставил сомнений в правильности сигнала Ибраима.
— Все, что вы поведали нам, — заметил Разумовский, — представляет большой интерес для ОГПУ. А теперь я попрошу вас свой рассказ в той же последовательности изложить на бумаге. В форме, так сказать, заявления.
— А я уже это сделал, — оживился Тышкенбаев. — Хотел отправить вам почтой, да задержался в связи с участием в работе бригады по мобилизации средств. Вот, пожалуйста.
Оразимбек открыл сейф, достал самодельный конверт с вложенным в него заявлением и, передавая Разумовскому, сказал:
— Я обязан был это сделать. Многие здесь высказывали сожаление по поводу того, что в 1930 году вовремя не предупредили органы ОГПУ о возникновении банды Карамысова.
Весь остаток дня Разумовский и оперуполномоченный прождали Толегенова. Он освободился от колхозных и аулсоветовских дел поздно вечером и пришел домой усталым. В ту пору Толегенов исполнял еще и обязанности председателя исполкома десятого аулсовета. Разговор с ним, как и ожидалось, был очень полезным.
Войдя в переднюю, Кужалак Толегенов не торопясь разделся, вымыл руки и только тогда вошел в комнату, где сидели гости. Поздоровался, устало опустился на земляной пол, застланный большой цветной кошмой, спросил:
— Ну как Копбосун? Что рассказывает?
— Какой Копбосун? — удивился Разумовский.
— Тынышпаев. Разве не знаете? Мы его и Мукатая Мулдазакова отправили четвертого февраля в милицию.
— За что задержали?
— За грабеж. Третьего февраля шло общее собрание колхозников. Вдруг около пяти часов вечера неподалеку от конторы правления послышался крик. Все бросились на улицу. Выбежал и я. Побежал вместе с другими колхозниками в сторону, где кричал человек. За аулом встретили старика Есенкара, который, увидев нас, остановился, перестал кричать. Он рассказал, что двое неизвестных только что напали на него, избили, отобрали верблюда и ружье. Кто-то спросил: «Куда поехали грабители?» Старик указал направление. Мы вернулись в аул, сели на лошадей и вскоре настигли бандитов. Ими оказались Копбосун Тынышпаев и житель тринадцатого аула Мукаш Мулдазаков. Я первый их настиг. Увидев меня, они спрятались в кустах чингиля. Копбосун вскинул ружье. Но в этот момент с другой стороны подскакал Исабек Асимбеков, агент «Кендырьтреста». Вскоре примчались остальные. Бандитов обезоружили, увезли в аул.
— Правильно поступили. Но мне об этом начальник милиции пока не докладывал, — сказал Разумовский.
— Жаль. А надо бы. Ой, как надо!
— А что, за ними еще что-нибудь есть?
— Да, есть и другие факты, о которых Копбосун должен знать.
В комнату вошла жена Кужалака. Накрыла на стол, пригласила отведать жаркое из убитой в дороге птицы. За обедом Кужалак продолжил свой рассказ.
— Еще в январе, числа этак 18—19, в контору колхоза ворвались братья Телекпаевы. Оба с топорами. Набросились на меня, требуя, чтобы я вышел во двор, где стоял, меньший брат Копбосуна — Тынышпаев Нуржан. Я схватил ружье и предложил братьям покинуть контору. В это время зашли наши активисты. Мы отобрали у парней топоры и выгнали их из конторы…
— И Телекпаевых отправили в Баканас?
— Нет, они еще здесь. Об их проделках я сообщил в милицию, — ответил Кужалак и продолжил свой рассказ:
— Дней за пять до этого случая, в ночь на 15 января, я заметил около колхозного амбара, где хранится около тысячи пудов хлеба, трех человек. Пришлось направить туда активистов Кочембая Койчиева и Джакупа Тугамбаева. Вскоре они вернулись и доложили, что у амбара слонялись братья Телекпаевы и Копбосун Тынышпаев. Они якобы хотели сдать пять заячьих шкурок на пункт заготживсырья, который, как вам известно, находится в десяти километрах от колхоза. К тому же была ночь. А кто в это время принимает кожсырье?
Все это, естественно, насторожило меня, и я решил понаблюдать за ними. Вскоре пришел к выводу: Нуржан Тынышпаев поддерживает близкие связи с бывшими баями Токатаем Сатыбалдыевым, Чемырбаем Телекпаевым, Килибаевым и другими. Их поведение очень напоминало маскировку прошлого года, когда Карамысов и другие готовились к выступлению против Советской власти. Это они подговорили сыновей бая Телекпаева и Джанибека напасть на меня в конторе, организовать в колхозе беспорядки.
Перед тем как ложиться спать, Кужалак, уже снявший с себя верхнюю рубашку, вдруг вскочил с кровати и, обращаясь к Разумовскому, сказал:
— Да, чуть не забыл. В ауле скрывается один человек, сбежавший из ссылки. Ибраим Касеинов. Был осужден в 1930 году на пять лет по делу банды Карамысова. Как с ним быть? Прошу разобраться…
Толегенов сел на край кровати и, не ожидая ответа, стал рассказывать о Касеинове.
— Он батрак из батраков. Как его угораздило попасть на удочку Карамысова, до сих пор не могу понять…
Разумовский переглянулся с оперуполномоченным.
— Давайте сделаем так. Завтра, после того как мы вернемся с охоты, пришлите Ибраима в контору исполкома аулсовета. Там сейчас, мало кто бывает, и мы сможем спокойно поговорить с ним.