Мы из Конторы
Шрифт:
Что можно было понять как призыв и приказ к спасению! Потому что подъезд в любую следующую минуту мог вспыхнуть, а дом — рухнуть!
— Бу-бу?.. У-у-у-у!! Угу?..
Мужчина с пистолетом был в растерянности. Стрелять в пожарного он не решался, потому что тот был в форме, при исполнении им его прямых обязанностей и потому что с улицы доносился вой десятков сирен, а из подъезда валил удушливый дым.
— Угу? — спросил пожарный, поворачиваясь к двери.
Мужчина опустил пистолет.
— Уу-у!.. — ткнул пожарный
Его поняли. Да и как не понять, когда, и верно, дышать стало совершенно нечем? Потому что там, сзади, на лестничной площадке отчаянно горела и воняла только что зажженная дымовуха!
Пожарный поставил на пол огнетушитель и, сбросив со спины, протянул задыхающемуся мужчине баллон, наверное, с дыхательной смесью.
— У! — показал он на болтающуюся на шланге маску. — Ого!.. Угу?
Мужчина закивал и схватил маску, ткнувшись в нее лицом. Потому что маска обещала спасение.
— О-о! — удовлетворенно сказал пожарный, нащупывая рукой на баллоне вентиль.
Нащупал и повернул вниз до упора красный рычажок.
Тихо зашипела, устремляясь по шлангу к маске, струя.
Полумертвый мужчина жадно втянул в себя воздух.
И еще раз!..
После чего обмяк и рухнул ничком на пол.
— У-у? — удивился пожарный. — Ого-гу!
Мужчина лежал недвижимо и даже не дергался.
Как неудачно вышло-то! Видно, кто-то перепутал заполнив баллон не тем газом.
Этому потерпевшему помощь уже не требовалась. По крайней мере в течение ближайших тридцати минут.
Но где-то там, в комнате, должен был быть другой погорелец, которого нужно было найти, чтобы ему помочь. Хотя он этого почему-то избегал.
И пожарный, переступив через затихшего мужчину с удостоверением, пошел проверять квартиру, заглядывая в каждый угол, в шкафы и под диваны тоже, как то предписывали ему пожарные инструкции!
На кухне никого не было.
И в правой комнате.
И в гостиной.
И в ванной.
В спальне, на первый взгляд, тоже.
Но пожарный не поленился поглядеть во второй.
Он обошел спальню, приподнял кровать, глянул туда.
Никого!
Отодвинул штору.
И здесь!..
Подошел к шкафу-купе. Потянул вбок дверцу.
Там тоже было пусто. Совершенно…
Но тут сверху, с антресолей шкафа, что-то выпало! Что-то большое и невозможно тяжелое. И то, что выпало, навалилось на пожарного всей своей массой, подминая и опрокидывая его навзничь и выворачивая ему шею.
Что такое?!
А-а… Так это, видимо, спасаемый, который прятался в шкафу, на верхней полке, где задохнулся, потерял сознание и так неудачно вывалился!
Только отчего он так отчаянно молотит руками и ногами? Или он все же в сознании? И отказывается спасаться?
А ведь — отказывается! Глазищами сверкает, рычит по-звериному и отчаянно матерится. По-русски. А в руках у него большой остро заточенный кухонный нож.
Которым он так неудачно ткнул пожарного в грудь. Исподволь, снизу, почти без замаха, как бьют только профессионалы и урки со стажем!..
Коротко взблеснув, нож ткнулся в тело, под самое сердце, прорезав серебристую ткань огнезащитного костюма и пропоров подкладку. А дальше не пошел, хоть погорелец наваливался на него изо всех своих недюжинных сил. Не шел нож — соскальзывал в сторону!
Потому что дальше был кевларовый с вшитыми пластинами титана бронежилет! Который не то что ножичком — пулей не проковырять! Предусмотрительный оказался пожарный — знал, что разнервничавшиеся погорельцы, бывает, кидаются на своих спасителей с острыми и тяжелыми предметами. Вот он и подстраховался!
Как ни старался, не мог потерпевший зарезать своего спасителя! Потому что тот, перехватив его руку, выкручивал ее в сторону.
Так они и катались по полу, пыхтя и лягая друг дружку.
— Врешь гнида — не возьмешь! — хрипел полковник Городец, пытаясь вырвать руку. — Думаешь, самый хитрый?! Да?! Я же знал, что ты придешь! И немцы знали!
Дыму, падла, напустил!.. Это ты им — Гансам про пожар втер, а мне — хрен, я сразу понял!..
И верно — понял, еще только когда дым учуял и услышал крики: «Пожар!»
Какой, на хрен, пожар?! Никакой это не пожар, а поджог! Он, коли захотел бы прорваться сквозь оцепление, поступил бы точно так же — рванул пару противопехотных мин и под их гром, под дым и пожар просочился сквозь часовых!
Оттого, как только охранник дернулся к двери, полковник встал у него на пути.
— Сиди, гад! — рявкнул он по-русски.
Но хоть и по-русски, охранник его понял.
— Но пожар! — возразил он.
— Какой пожар — то, дурак, за мной пришли. А пожар — это так, декорация! Даже не думай отпирать — там они, на лестнице!
Немец было послушался, но когда в квартиру стал прибывать дым, а во двор — машины с мигалками, вновь засобирался восвояси.
— Надо спасаться!
Но Herr Baumgartman вцепился в него мертвой хваткой.
— Только попробуй, только сунься!
Но немец дергался, пытаясь высвободиться.
— Пожар, пожар! — испуганно лепетал он. — Надо бежать! Надо спасать жизнь!
Ну что за балбес?!
— Черт с тобой, — согласился Herr Baumgartman. — Иди… На хрен!.. Только сперва пушку оставь! Тебя они не тронут, а мне без нее капут!
Но охранник «пушку» не давал, отдирая от себя чужие руки.
Пристукнуть бы его, чтобы он не дрыгался, да забрать ствол без всякого спроса! Но только без толку забирать, потому что в соответствии с каким-то там идиотским параграфом какой-то там их дурацкой инструкции телохранитель держал оружие и патроны отдельно!