Мы - из Русской Америки!
Шрифт:
Через час после того, как "Дмитрий Донской" стал к городской набережной, на нее выехала кавалькада из четырех богато украшенных карет. Все было ясно - пожаловали власти вольного города Гамбурга. Возможно, вместе с местными "олигархами". Стоявшие неподалеку "Гермес" и "Меркурий" они миновали, не задерживаясь, остановившись возле "Дмитрия Донского". И вскоре на палубу поднялась представительная делегация, которую встречали согласно требований дипломатического протокола - с почетным караулом из морских пехотинцев. Уже знакомый Клаус Гофман выступил вперед и поклонившись, официально произнес.
– Доброе утро, герр коммодор! Бургомистр вольного города Гамбург Вильгельм фон Бейст намерен посетить ваш корабль и обсудить вопросы нашего дальнейшего сотрудничества.
– Доброе утро, герр
Флинт был само радушие, и после того, как Гофман представил своих спутников, оказавшихся чиновниками магистрата во главе с самим бургомистром, пригласил всех в кают-компанию.
Вильгельм фон Бейст был уже немолодой и немногословный мужчина, за маской холодной вежливости никак не проявивший особого интереса к прибывшим, но Флинт сразу интуитивно почувствововал - этому человеку очень н у ж н ы хорошие отношения с Русской Америкой. И приход экспедиции в Гамбург для него - тот редкий шанс, который выпадает раз в жизни, и упустить его грешно. За последовавшим рассказом о заморских чудесах и намерении установить долговременные и взаимовыгодные торговые отношения, Флинт вручил послание бургомистру, а также удивил всех присутсвующих неожиданным ходом - продемонстрировал видеозапись обращения Леонида к бургомистру и жителям вольного города Гамбурга на хорошем немецком (по меркам начала XXI века) языке, в которой он надеялся на установление прочной дружбы и взаимовыгодного сотрудничества. Сказать, что гости были поражены, это не сказать ничего. Никто из них не обратил внимания на то, что в записи не прозвучало конкретных имен. Ведь находясь по ту сторону Атлантики, можно просто не успеть отреагировать на очередную смену власти в верхах. Не знали гости и того, что подобные видеозаписи были подготовлены также и для других стран Европы, и Флинт просто демонстрировал ту, которая подходила в данный момент. А когда запись закончилась, окончательно добил зрителей.
– Если хотите, герр фон Бейст, мы можем сделать такую же запись Вашего обращения к жителям Русской Америки. Это не займет времени больше, чем сама речь.
– Поразительно, герр Филатов!!! Такого я еще не видел! И вы вот так, с легкостью можете делать любые движущиеся картнины со звуком?
– Не любые, а только то, что происходит в действительности. Создать видеозапись, или картину, как Вы говорите, из ничего, то есть фальсифицировать изображение, невозможно. Наша аппаратура может в точности фиксировать происходящие события, но не может выдумывать их.
– Вы меня удивили! Давайте, попробуем. Но только после того, как закончим. Из рассказа герра Гофмана я понял, что английский флот уничтожен вашим кораблем, и вы также запечатлели это своим устройством?
– Да, это так. Хотите посмотреть?
– Разумеется!
Флинт нашел нужную запись, и кают-компания превратилась в подобие видеосалона, расплодившихся одно время на территории бывшего Совесткого Союза, когда видеомагнитофоны были еще экзотикой. Гости сгрудились перед экраном монитора и боялись упустить любую мелочь. Флинт же комментировал происходящее и отвечал на иногда возникающие вопросы. После записи боя в Па-де-Кале смотрели события в Мехико, Нью-Йорке, разгром Новой Армады. Особенно гостей поразили кадры, сделанные с воздуха. Когда "кино" закончилось, от прежней маски безразличия на лице бургомистра не осталось и следа. У его спутников - тем более. Теперь Вильгельм фон Бейст был сама любезность.
– Сегодняшний день открыл мне очень многое, герр Филатов! Открыл и удвил. Не стану отрицать, раньше многое из того, что рассказывали о вас, я считал выдумкой. Теперь же понимаю, насколько ошибался. Я буду очень рад нашей дружбе, и знайте, что в Гамбурге вам всегда окажут помощь и поддержку. И я хотел бы передать мои искренние поздравления и предложение дружбы герру Кортесу и всем жителям Русской Америки.
– Благодарю Вас, герр фон Бейст. А теперь, быть может, перейдем к обсуждению деловых вопросов?
– Давайте.
Флинт вызвал в кают-компанию своего зама по торговой части, и представил его гостям.
– Знакомьтесь, господа. Действительный статский советник Министрества внешней торговли Русской Америки Себастьян Кабрера. Моя правая рука во всем, что касается коммерции...
Когда гости наконец-то покинули борт "Дмитрия Донского", Флинт устало перевел дух. Кабрера ушел на "Гермес" с вызванными представителями торговых домов Гамбурга, кого решил подключить к этому делу бургомистр, а он решил взять тайм-аут. Все же, как ни крути, но выступать в роли дипломата ему еще ни разу не приходилось. Заодно избавились от пленных англичан, передав их местным властям. Оставили себе только одного - Уильяма Дэмпира. Юноша оказался толковым, и сразу понял, что ему делают предложение, отказаться от которого - верх глупости. Разумеется, ни в какие секреты его пока что не посвящали, а просто перевели из разряда военнопленных в пассажиры, предоставив для ознакомления кое-какие материалы общего характера. Но для будущего светила океанографии и это было откровением, поэтому он с головой окунулся в изучение всего, что связано с Русской Америкой и пришельцами из другого мира под руководством лейтенанта Фуэнтеса, проинструктированного на этот счет. Иными словами, первая экспедиция в Европу грозила закончиться огромным успехом. Нужные контакты с властями Гамбурга налажены, вброс нужной информации произведен, и теперь надо регулировать очередь из набивающихся в друзья. Причем не только немцев, но и шведов, которые тоже не захотят упустить такую возможность. Как говорится, жить стало лучше, жить стало веселее...
Умиротворенные мысли о достигнутых успехах на торгово-дипломатическом поприще неожиданно прервал Тунгус.
– Герр коммодор, разреши?
– Заходи, мон колонель. Как меня достали эти чертовы педанты-немцы. Все у них согласно орднунгу!
– А ты как думал? Раз ты у нас теперь лицо публичное - целый коммодор и командующий экспедицией, то привыкай быть дипломатом. Это тебе не как раньше - глотки резать и мины цеплять. Для этого здесь я есть, а ты местных бургомистров и курфюрстов с епископами охмурять должен. Кстати, одного уже охмурил до крайности. Видел я его рожу, когда ты предложил ему международный аэропорт Нью-Васюки построить. Запись для истории прекрасная получилась!
– Мон колонель, Вы несправедливы в своих суждениях! Нельзя отнимать у человека мечту! Во-первых, не Нью-Васюки, а международный аэропорт Гамбург. Во-вторых, очень больших расходов для постройки причальных мачт не требуется. Это не бетонная полоса в несколько километров с разветвленной сетью рулежных дорожек. Да и сама конструкция причальной мачты - далеко не Останкинская телебашня. А в третьих, мы ведь и так собирались наладить воздушное сообщение с Европой. Полеты "Колумба" и "Магеллана" в Мехико и Нью-Йорк... пардон - Новороссийск, подтвердили реальность этой затеи. В Кадисе аэропорт уже построен, хоть пока еще и не принял ни один борт. Но он уже г о т о в принять цеппелины. Так почему бы следующему аэропорту не появиться в Гамбурге? Тем более, немцы согласны финансировать строительство на свои средства, и предоставить требуемое количество людей и материалов. Единственно просят, чтобы прислали тех, кто знает, что именно надо делать. С соответсвующей документацией, разумеется. Орднунг, понимаешь! Без этого никак. И ради доставки почты, а также небольших партий дорогостоящих грузов и пассажиров бизнес-класса в течение нескольких суток из Гамбурга в Новый Свет и обратно, они согласны преподнести нам международный аэропорт на блюдечке с голубой каемочкой, построив его на свои деньги.
– Ладно, посмотрим, как они слово держат. Людей на берег отпускаем?
– Отпускаем, но группами, причем только в светлое время суток. Инструктаж, как себя вести, я еще проведу...
Неожиданно в каюту постучали, и вошел старший офицер.
– Владислав Михайлович, разрешите?
– Да, Карл Францевич, что у Вас?
– К трапу подошел какой-то мальчишка, передал записку вахтенному, и сразу убежал. Причем послание адресовано именно мне.
– Вот как?! И кто же Вам тут пишет?
– Не уверен, но... Прочтите сами.
Флинт с интересом развернул листок бумаги, на котором было всего лишь несколько строк, написанных по-немецки четким каллиграфическим почерком.
"Карлу Ейнрингу. Добрый день, дорогой Карл! К сожалению, я опоздал, и вы ушли без меня. В прошлый раз ты красиво вывернулся, сведя партию вничью вечным шахом, но теперь я такой оплошности не допущу. Приходи сегодня вечером к шести в таверну "Ягер", есть дело. Твой друг Генрих."