Мы, Мигель Мартинес. Война
Шрифт:
— Товарищ Сталин, ситуация сложилась таким образом, что польская эскадра из четырех кораблей: крейсера «Польша» и трех эсминцев попыталась остановить караван с военными грузами, которые мы направили в Росток. В результате боя мы потеряли сторожевой корабль «Тайфун», повреждения получили эсминцы «Ленин» и «Карл Маркс». Крейсер противника атаковала наша подводная лодка Щ-301 под командованием Щергина. В результате торпедной атаки был поврежден крейсер противника, который лишился хода и затем добит подошедшим линкором «Марат». В результате боя противник потерял один эсминец, а два оставшихся получили серьёзные повреждения. Фактически, военно-морских сил у Польши сейчас нет. Единственный целый эсминец находится в Гдыне на ремонте из-за отказа котлов.
— Как вы оцениваете проведение этой операции, товарищ Ворошилов?
— Товарищи Кузнецов и Геллер провели гигантскую работу, смогли составить план проводки каравана, организовали дежурство подводных лодок в охранении, которое оказалось решающим фактором победы. Оцениваю действия артиллеристов «Марата» как хорошее, а эсминцев как посредственное. Тем не менее, операция проведена грамотно.
— Есть мнение, товарищ Ворошилов, что надо выделить военно-морской флот в отдельное ведомство и поставить во главе его товарища Кузнецова. Каково ваше мнение?
— Товарищ Сталин, думаю, такая реформа давно назрела. Для флота требуется много средств и специфического снабжения, часто нам приходится залазить в бюджеты других частей РККА, чтобы выполнить вполне понятные заявки флота. Полагаю, товарищ Кузнецов справиться с созданием такого флота, который будет соответствовать концепции строительства РККА[1].
— Понятно мнение товарища Ворошилова. Он уже давно просил снять с его плеч хотя бы флот. Думаю, на следующем заседании Политбюро мы вынесем этот вопрос на обсуждение, а потом ВЦИК озаботится созданием Главного морского штаба и наркомата военно-морских сил республики. Жду предложений в месячный срок. Думаю, к этому времени товарищ Кузнецов вернётся из похода в Росток и сможет приступить к подготовительной работе. Кстати, есть мнение, что аттестацию и введение военных званий следует начать именно с флота. И посмотрим, как на это будут реагировать наши товарищи. Товарищ Молотов, какова сейчас международная обстановка?
— Товарищ Сталин, обстановка накаляется. Морское столкновение с польскими военными привело к тому, что обострились наши отношения с Британией. МКИД получил ноту правительства Великобритании, в которой нас обвиняют в нападении на корабли Польши. Королевский флот не вмешивается в ситуацию, продолжает блокаду Киля, но у Ростока появились корабли-разведчики британцев. Нет никакой гарантии, что они не захотят вмешаться в переброску промышленного оборудования в СССР. Для них возможность экономического укрепления Советского Союза просто тяжелейший удар. В тоже время после сообщения о союзе Гинденбурга и Геринга и создании Германской империи известно, что Варшава в тот же день заявила о своем признании этого государства. Аналогичное заявление сделали правительства Дании, Швеции и Финляндии. В заявлении этих стран правительство Веймарской республики объявляется мятежниками. То есть, ситуация становится крайне неблагоприятной для наших союзников.
— Разрешите дополнить, товарищ Сталин. — это подал голос Артузов. За последние месяцы произошло важное изменение в его статусе. Сталин долго сомневался, кого поставить во главе созданной Лакобой спецслужбы, выбирал между Артузовым и Берией. И всё-таки остановился на Артуре. Решив, что Берию к такой власти подпускать все-таки опасно, пусть занимается хозяйственными вопросами. Теперь Артур Христианович отвечал не только за внешнюю разведку, но и за внутренний контроль ситуации в стране. Иосиф Виссарионович кивнул головой.
— Согласно донесениям нашей разведки, не смотря на победу во Франции левого фронта из социалистов и коммунистов, правительство Бланка крайне недовольно обострением ситуации с Польшей. Более того, они решили пойти на соглашение с британцами и заблокировать границу, через которую шли подкрепления и военные товары для Западного анклава. С четвертого мая граница будет закрыта.
— Понятно, а что скажет товарищ Егоров по поводу обстановки в Восточной Пруссии и Литве?
— Товарищ Сталин, всего в состав наших экспедиционных сил под моим началом сейчас находятся шесть стрелковых дивизий усиленного состава, три кавалерийских и две танковые бригады, шесть отдельных артиллерийских полков, четыре бронепоезда с 130-мм морскими орудиями, отдельный авиационный полк. Всего сто пятьдесят тысяч штыков и сабель. Помимо них фронт держат бригады ополчения Восточной Пруссии, которые сейчас сводятся в шесть пехотных дивизий, но им остро не хватает артиллерии, а вот бронемашинами они смогли себя обеспечить в достаточном количестве. В Литве к нашим частям присоединились четыре литовские дивизии, они были неполного состава. Но сейчас пополняются, сражаются неплохо. Общее число союзников — сто двадцать тысяч штыков в Пруссии и пятьдесят тысяч в Литве. Состояние на фронте стабилизировалось. Не смотря на переброску резервов, добиться продвижения вперед у панов не получается. Особенно им мешают наши постоянные контратаки в Пруссии, в Литве контрнаступательные действия не слишком успешны. Литовские стрелки более-менее хороши в обороне, но для атакующих действий не годятся. Беспокоят данные разведки о формировании ударного кулака панов на границе Литвы и Пруссии. Туда доставлены французские танки и создается мощная артиллерийская группировка. Есть сведения, что готовятся несколько аэродромов, то есть, возможна переброска авиационных соединений. Сколько и когда данных пока что нет.
— Товарищ Артузов, нацельте вашу польскую агентуру на уточнение сил, средств и сроков возможного наступления. Это крайне важный вопрос. А какие резервы формируют наши союзники?
— В Восточной Пруссии тридцать пять тысяч неплохо обученных ветеранов и молодежь — это формируются три пехотные дивизии, но тут не хватает не только артиллерии, но и стрелкового вооружения, товарищ Сталин. — бодро отрапортовал Егоров. — А в Литве двенадцать тысяч призывников сведены в резервную пехотную дивизию, но ее обученность оставляет желать лучшего. В ближайшее время использовать их на фронте будет нерационально.
— Товарищ Сталин, по нашим данным, которые еще требует подтверждения, в новую армию «Восток» вошли восемь пехотных и три кавалерийские дивизии. Отмечено перемещение пятидесяти танков и более двухсот броневиков, преимущественно артиллерийских. Есть данные о закупке пятидесяти бомбардировщиков и такого же количества истребителей у Франции и Британии. Это более ста тридцати тысяч человек. — добавил Артузов.
— Скажите, товарищ Егоров, вы гарантируете, что сможете удержать фронт, если противник ударит такими силами?
— Сделаем всё, что сможем. И даже больше. Но удержать фронт… это только чудом, товарищ Сталин. Если эти сведения верны, то противник сможет нас разрезать — примерно вот тут, и ситуация станет критической, особенно если они дойдут до моря.
После обсуждения частностей и уточнения всех аспектов ситуации Сталин предложил сделать небольшой перерыв. Собравшиеся закурили, охранники внесли в кабинет вождя планшеты закрытые тканью, обычно, на них прикрепляли карты с военными планами. На какое-то время комната совещания укуталась клубами дыма. В руководстве СССР курили практически все. Каждый свое и по-своему, но тем не менее, это так. Разве что Шапошников, у которого со здоровьем было не очень (проблемы с легкими) от курева отказывался и старался в такие минуты переместится поближе к открытому окну.