Мы можем жить среди людей...
Шрифт:
Дальше профессор писал, что Гильдия заблокировала канал связи и перестала отвечать на письма.
«Меня просто списали со счетов», – жаловался профессор.
Слушая песню о городе, который воюет уже две тысячи лет, Эмма почему-то чувствовала жалость. Письма звучали слишком безнадежно. Профессор отлично понимал, что его ждет смерть. Выхода нет, и никто ему уже не поможет. Он писал, что, по всей видимости, людей на станции не осталось, если не считать детей Второго уровня. Но о детях профессор не очень-то переживал. Он вообще не писал о них. Ни сожалений, ни тревоги.
И тут Эмму осенило. Ну конечно! Какой смысл переживать о детях, когда в любой момент можно зачать новых? Запустил программу,
Для профессора дети были просто частью производства. Заботой Гильдии. Это ее забота, это она производит и воспитывает детей. А профессор заботился только о себе. У него был только он сам. Видимо, где-то в глубине души профессор чувствовал, что тут что-то не так, потому и стал вспоминать детство, мать, отца и брата. Когда-то ведь все было по-другому.
Эмме казалось, что где-то тут и спрятан подвох. Главный секрет того, что случилось. Но понять его все никак не удавалось.
Эмма снова вернулась к чтению дневников. Она заберет их отсюда, эти уникальные записи не должны пропасть. Они могут быть свидетельством против Гильдии. Если придется обращаться в суд, чтобы защитить права детей, находящихся на станции, эти записи могут понадобиться.
Отцу исполнилось шестьдесят, когда Гильдия объявила ему благодарность за работу и сообщила, что срок договора подошел к концу. К тому времени я уже работал на Третьем уровне. В этот год пришел новый поток молодых людей, это были настырные, шумные подростки, которые могли работать часами. Отец же много болел, и во время очередного осмотра ему поставили диагноз – сердечная недостаточность. Необходима была замена сердца на искусственное – операция дорогостоящая и сложная. И Гильдия сообщила, что в связи с последними распоряжениями Международного Сената пожилые люди должны уступать место более сильным и здоровым. Другими словами, вступил в силу закон об обязательной эвтаназии. Мы отлично понимали необходимость этого закона. Места на станции не хватало. На следующий год поступит новая партия подросших детей, и их надо будет куда-то селить. Работа для них есть, но жизненного пространства очень мало. Старики должны уйти, это понимали все. Поэтому отец и еще несколько человек были усыплены тут, на станции. Наша семья стала одной из первых первопроходцев, на которых были опробованы новые законы нового порядка. Наступила новая эпоха, и мне она тогда очень нравилась…
Вот, значит, что! Об этом им не рассказывали на Втором уровне.
Интересно, чего еще не рассказывали роботы Второго уровня своим подопечным? Какие темные секреты хранятся на серверах и планшетах взрослых людей? Какие записи?
Гильдия обеспечила людей всем, чтобы не было бунтов и жалоб. Электронные новинки, игрушки, сенсорные симулянты, современная медицина. Все для того, чтобы люди хотели тут жить и работать. Хорошее вложение денег в персонал, все обдуманно и верно. Мы производили платы, разрабатывали новейшие программы. На «Млечном Пути» велись уникальные разработки в области робототехники. Очень скоро роботы смогут заменить людей на многих трудных и тяжелых работах.
Ну конечно. И заменили. Заменили отца и мать, заменили работников и вожатых. Заменили учителей. А теперь что? Заменяют самих людей вообще, что ли?
– Ты еще не устала? – спросил Колька.
Эмма подняла глаза, рассеянно посмотрела на друга и тихо проговорила:
– У правды есть две стороны.
– Это ты о чем? – не понял Колька.
Потер переносицу,
– Это я о том, чему учили нас доны в классах.
– Да забудь все, чему они учили. У них давно устаревшая информация и старые программы. Если нас тут оставили рождаться и умирать и мы Гильдии давно уже не нужны, то какой смысл менять программы обучения? Кто его знает, что сейчас творится на Земле? Может, уже и Гильдии никакой нет.
– Кто же тогда присылает крейсеры? – Эмма откинулась на спинку и рассеянно провела пальцем по голограмме экрана. – Крейсеры же приходят…
– Никто. Программы срабатывают, и крейсеры приходят. Ну, я так думаю. – Колька не оборачивался и все так же звякал железяками в ящике. – Небось роботы сами собирают своих андроидов где-то на станции в космосе. И ряды роботов стоят и ждут дальнейших распоряжений. А распоряжения отдавать некому. Все люди давно стали животными, носятся по планете, по джунглям и ждут, когда станут сначала обезьянами, а после людьми. Процесс эволюции опустился на старый виток. Вот и все. Мы тут наверняка единственные люди на весь ближайший космос.
– Да ну тебя. Придумал теорию, – Эмма фыркнула, – это просто ужас, если твое предположение окажется верным.
– Ничего не ужас. Прикольно, если мы – единственные люди. Что хотим, то и будем делать. Вот только доберемся до управления Моагом.
– Да как мы до него доберемся?
– Просто. Сюда же добрались.
– А с животными что будем делать?
– Потравим чем-нибудь. Читала, как раньше крыс травили? Или пятнадцатые их перестреляют. Что-нибудь придумаем.
– Интересно, как там Валёк? Вдруг уже превратился в такое же животное и нападает на девочек? Коль, это все безнадежно, бессмысленно как-то.
Колька обернулся. Глянул быстро на Эмму, пробормотал:
– А про Валька-то я забыл совсем. Точно, он может напасть и…
– И что?
– Ничего. Забудь. Давай выбираться отсюда. Тут есть оружие, есть язык этих чертей. Сейчас попробуем с помощью языка загнать всех тварей сюда обратно. Вдруг получится?
– Получается, что из старших ребят остался только ты, – проговорила Эмма. – Вдруг эта зараза передается только мальчикам?
– Не только. Ты же тоже заболела.
– Но почему тогда мальчики заболевают чаще, чем девочки? Почему не заболели Маша, Нитка или Таис? И Федор тоже не заболел…
– Тайка и Федька – они особенные. Они не заболеют.
– Их уже нет, Коль.
– Да спорим, что они живы? Спорим, Эм? Я знаю их, это не те ребята, что погибнут просто так. Их не одолеть просто так. Наверняка они тоже что-то нашли наверху, просто наверняка.
– Все равно не могу понять, почему одни заболевают, а другие нет? В чем тут секрет? Не сделаешь мне кофе? Я еще полчасика почитаю, и будем выбираться. Ты правильно сказал, надо вернуться к своим и что-то придумать.
Эмма снова принялась просматривать файлы. Воспоминания, ссылки на биологические описания. Со всей этой биологией еще надо будет разобраться. Но это уже после, когда Эмма вернется на базу. Еще будет время у нее.
…Я узнал имена тех, в чьем организме вирус не принял активную форму. Взломал файлы штурмана Андрея Шереметьева. Ни он, ни его жена, никто из его друзей не заболели. Я их знал, они пытались сохранить устаревшую форму отношений в виде семьи. На Земле это запрещено, но тут, на станции, старые традиции все еще сохраняются. У правительства до станций руки не доходят. Практически все, кто жил семьями, – все уцелели. Что должно быть во всем этом…
Ну вот. Еще один штрих, еще одна догадка. Роботы не учили в классах, что семьи на Земле запрещены. Почему? Что плохого в том, что люди живут семьей? Что все-таки творится на планете Земля?