Мы, народ...
Шрифт:
Главное — как она увидела, что вокруг все горит и как пожирает собой горизонт багровая огненная медуза.
— А таблетки такие — знаете, мышиного цвета, чуть-чуть выпуклые, размером… примерно… ну — вот!.. — она подняла, показывая, ноготь большого пальца.
— И поверхность как будто слегка ворсинчатая?..
— Кажется, так…
— Ну, ядрить твою в кочерыжку! — весело воскликнул майор. — Это, видимо, термофор, военный термит, видел я его как-то в действии, сильная вещь, горит пять секунд, прожигает металл толщиной в сантиметр… Если эти таблетки налепить на трубу… — Он повернулся к учителю, который сидел, сложа руки, не шевелясь. — Видишь,
— Уже скоро, сейчас… — слабым голосом произнесла Вета.
— Тебе сказал этот… Тойлой?..
— Нет, я просто чувствую… чувствую…
Хронометр у нее в голове стучал все сильней.
— А что? — хрипловато высказался майор. — Предчувствие — штука серьезная, ёк-поперёк!.. Ты, студент, давай плечами не пожимай. Побывал бы в Афгане, в Чечне, по-другому бы заговорил. Каждый шорох в себе стал бы брать на учет, каждый пук… Вот, помню, был у меня случай в одном ауле. Пятеро нас, идиотов, поперлись туда… — Он, будто выключенный, замолчал. — Ладно, это потом… — сморщился, утопив в обветренной коже глаза. — Машину бы где-то взять, это да… Не топать же через тундру пешком…
— Джип… Джип у Буртая… — сказала Вета.
Она уже почти ничего не слышала.
Нарастал, сотрясая перепонки в ушах, ускоряющийся зубчатый стук.
Майор, однако, тут же привстал. Морщины на его красноватом лице разгладились.
Резко блеснули глаза.
— Ага!.. Ёк-поперёк!.. Это — мысль…
Через десять минут они уже были у гаража. Дверь его была приоткрыта, и потому, вероятно, майор сказал:
— Подождите, сначала я… — скользнул внутрь, тенью растворился во тьме, секунд через пять там вспыхнул пыльный электрический свет. — Давайте сюда…
Собственно, это был не гараж, а часть товарного склада. Громоздились вдоль стен коробки, ящики, стопы гофрированного картона. Узкий проход между ними вел в магазин. Джип стоял несколько впереди, как бы готовый к выезду, темный, тяжеловесный, заляпанный грязью, которую Тойлой счистить, по-видимому, не успел.
Ощутимо пахло бензином.
Майор потянул носом воздух, склонился к баку, осторожно потрогал. Сообщил, разгибаясь, как на пружине:
— Полный… Здесь кто-то есть…
Вета почувствовала жжение на спине. Словно впилось в кожу чуть выше лопаток злобное ядовитое насекомое. Она обернулась.
В проходе между ящиками и картоном стоял Тойлой: ноги согнуты, руки, как для объятий, разведены, в правой зажат посверкивающий клинком узкий и длинный нож.
— Сдала все-таки… Надо было тебя убить…
Снова поднялась в сердце черная боль. Вздулась резиновым шаром и лопнула, обдав изнутри тысячью брызг. Произошел как бы бесшумный взрыв. Обжигающая волна прошла по всему телу, сотрясая его, делая совершенно другим. Вета, будто в замедленной киносъемке, увидела, как слегка приседает и взвивается в воздух напряженный Тойлой, как он растягивается, словно белка-летяга, прыгающая со ствола на ствол, как он плывет по направлению к ней, выставив смертную узость ножа. Все это было точно вязкий кошмар. Что-то кричал майор, но голос его превращался в металлический хрип. Учитель вроде бы поворачивался, но, как муха в сиропе, — на миллиметр, на микрон. Тойлой все летел и летел, оскалясь, выставив нож, и все не мог, не мог, не мог долететь. А когда он все-таки долетел и мягко коснулся земли, видимо, только лишь для того, чтобы оттолкнуться сильней, Вета, как-то интуитивно поняв, что нужно делать, пнула его носком кеда по опорной ноге. Рот у Тойлоя начал приоткрываться, выдавив низкий стон, сам он так и не выпрямился, как, вероятно, первоначально предполагал — вместо этого промчался мимо Веты вперед и ударился о кирпичную стену, смявшись на мгновение, как мешок.
Сразу же около него очутился майор — занес руку ребром, но опускать ее почему-то не стал, перевернул мягкое тело, сказал:
— Как ты его… Ничего, жив, очухается минут через пять… — распахнул куртку Тойлоя, достал из внутреннего кармана пачечку зеленоватых банкнот. — Теперь живем, ёк-поперёк!.. Все — быстро в машину!..
И в тот же момент тусклая багровая вспышка рассекла внутренность гаража. Ухнуло, точно взревел дикий зверь. Дрогнул земляной пол, поползли вниз листы гофрированного картона.
— Быстрей!.. Быстрей!..
Майор уже сидел за рулем. Джип сшиб створку ворот и расплескал могучую лужу у въезда. Теперь стало видно, что сбоку от здания администрации, накрывая собой палисадник и кубчатый отопительный блок, расползается в обе стороны мрачная туча огня. Вдруг еще одна кровавая туча вспухла там, где только что стояли конические цилиндры газгольдеров. Бурные переливы дыма стремительно затягивали небосвод.
Майор резко вывернул руль.
— Ты — куда?!.
— Нельзя нам через контрольный пункт — будут стрелять!..
И точно в подтверждение его слов, надсадно захрипели за ближним домом автоматные очереди. Вета увидела, как из дыма, сгущающегося на глазах, выскакивают низкорослые люди, замотанные черным тряпьем, и, прыгая, будто мячики, бегут к дежурным казармам.
В руках у них вспыхивают твердые искры огня.
Третье багровое облако вспучилось чуть левей и, слившись с двумя предыдущими, образовало гигантский плазменный вал.
Ударил в лицо жаркий вихрь.
То здесь, то там падали на дорогу кляксы желтого пламени.
Впрочем, они уже обогнули водонапорную башню, и теперь высвистывала из-под колес жидкая холодная грязь.
— Фу-у-у… Кажется, проскочили, — сказал майор.
Он почти лежал на руле.
Учитель в свою очередь яростно тер глаза, как будто хотел с них что-то содрать.
— Пепел попал…
Вета не оборачивалась. Вся ее прошлая жизнь превращалась сейчас в огненный дым. Джип углублялся в тундру. Смыкалась со всех сторон темная болотистая тишина. Разворачивались бескрайние земли. И ей казалось, что если ехать все время вот так, ехать и ехать, не останавливаясь, только вперед, ехать и ехать, даже не разбирая дороги, то когда-нибудь, может быть, они догонят отца…
4. Завтра
Район Ишима
Я просыпаюсь секунд за десять до стука в окно. Не знаю, откуда появилась во мне эта типологическая черта: Ветка ли ее индуцировала, или она возникла сама собой, но только я довольно часто предвижу, что скоро произойдет. Вот, например, во время перерыва на стройке: Гоша сейчас порывисто обернется, заденет ведро с водой — оно грохнется вниз. Или, например, уже дома: Вета, отходя от плиты, зацепит сковородкой кастрюлю — та резко звякнет. Самого звяканья еще нет, но я его как бы слышу. Временной лаг тут совсем небольшой, секунд десять-пятнадцать, и все равно — это настоящая проскопия. Так что когда тот же Гоша (по-здешнему — товарищ Петров) начинает негромко, но очень настойчиво постукивать в ближние ставни, я уже на ногах и даже одет, я даже успеваю заметить, что времени на часах — пять утра, что в щелях ставней — яркое горячее солнце, что Веты нет — простыня на ее половине тахты откинута.