Мы наш, мы новый мир построим

Кто сказал, что компьютерными задротами могут быть только инфантильные подростки? Вот уж кого точно никак нельзя было назвать ни инфантильным, ни, тем более подростком, так это, вот этого вот здоровенного, под два метра ростом, дядьку, что вот уже полсуток залипал сегодня в экран монитора. Время, когда его можно было назвать подростком закончилось уже лет тридцать или сорок назад. Много воды с тех пор утекло, многое им было выполнено, из того, о чем мечталось. Если подумать, так практически все. Профессия? Решил стать врачом, и поступил в мед. С первой попытки. И институт окончил с красным дипломом. Тогда еще медакадемии назывались институтами. Работа не пыльная. Уважение и искренняя признательность пациентов. Вот в начальство не выбился, так он туда и не хотел никогда. Предлагали. И не раз. Но не его это было. И женился по любви. Первая красавица курса, коса до пояса. А уж умница! Вот, у нее любви к нему, как таковой, не было. Расценила брак с ним, как хорошее вложение средств на перспективу. Бабушка избранницы по этому поводу пошутила: «хороший мужик, он

как хороший шкаф, в хозяйстве всегда сгодится». А он искренне верил, что его любви и на двоих хватит…. Не хватило. Лет через пять узнал о походах супруги налево. Любовь как-то мало-помалу, по капле вытекла куда-то. Разводиться? К тому времени уже родилась дочь, быт устроился. Махнул рукой. И сам начал погуливать налево. С материальными благами вообще особых проблем никогда не было. Миллионами, конечно, не ворочал, но деньги на все его потребности были всегда. Даже в избытке. Считал, что отсутствие денег, оно, прежде всего от головы. Как та разруха из Собачьего сердца Булгакова. Дочь выросла, поступила в престижный московский ВУЗ, да так в столице и закрепилась по окончании. И остались на общей жилплощади два абсолютно чужих человека. А потом и вовсе, один. Нет, супруга по-прежнему была вполне себе жива и, кажется, здорова, просто, сначала раз съездила в Москву в гости к доче, потом еще, на подольше. А потом тихим уверенным голосом потребовала купить ей там квартиру. Дорого? А что делать? Сам когда-то взял на себя ответственность за ее благополучие. Купил. И вдруг, вздохнул с облегчением. Оказалось, что самому ему, из того о чем болела голова, почти ничего и не нужно. Шестой десяток разменял, а ощущение, что жизнь только начинается. Хобби были всегда. Но прежде больше какие-то практичные: то мебель резную мастерил, то отделкой в доме занимался, так что соседи, как в музей, любоваться приходили. А чего, хоть и материалы из самых дорогих, но отсутствие в строительной цепочке шабашников — халтурщиков переводило дорогой качественный ремонт из услады глаз миллионеров во вполне доступную по деньгам категорию. И вдруг…, и ремонт вдруг враз закончился, и идеи новые о приложении куда-нибудь своих шаловливых ручек тоже. Сел от безделья за компьютер. Почитал книжку на любимую с детства историческую тематику. Другую. Открыл для себя мир компьютерных игр. И пропал. Не оказалось у мужика устойчивости к этому электронному наркотику. Вот и сейчас. В желудке пусто, в глаза, словно песка насыпали от долгого сидения за экраном, но не оторваться. Наседают на него, Грозного царя со всех сторон супостаты. То шведы Кемь взяли, то татары крымские озоруют под самой Москвой, то ливонцы, то поляки. Занятная игра «Становление Империи».

Где-то, когда-то. Очень далеко, практически в другой вселенной, и давно. И в то же время, словами из известной телепередачи, здесь и сейчас. Случилась катастрофа. Вселенского масштаба. Грань бытия истончилась настолько, что сквозь просветы стало возможно взаимопроникновение, смешение иномировых энергий и сущностей. Да, да, те самые Прорывы. Демоны? Были и они. И в немалом количестве. Все-таки церковники, нагнетая всеобщую к этим существам истерию, немало сделали для их впечатывания в ментальный слой своего мира. Мысли, они, знаете ли, могут стать и вполне материальными. Или, как один мудрый классик сформулировал: «каждому по вере его». Но, не только демоны отметились в попаданцах, и не только мысли обитателей того мира смогли поспособствовать попаданию.

Мужчина за компьютерным монитором всей душой ушел в события древней истории. Давно и буквально сию секунду — вселенные соприкоснулись. Мысли материальны! Чуток подвели границы нашей вселенной, не пропустили физическую оболочку, но душа-то уже там!

Весна 1554 года от рождества Христова. Хотя, какая еще весна. Метет совсем по-зимнему. Даром, что конец марта на дворе. В покоях великой княгини Анастасии Романовны, совсем еще юной жены Великого Князя Ивана Васильевича сквозняки из щелей рам, прикрывающих узкие оконные проемы, не в силах рассеять тяжелый дымный аромат сожженных церковных благовоний. Целая команда монахов, присланная митрополитом Московским Алексием усердно трудится, пытаясь вымолить у своего небесного господина жизнь роженицы, Анастасии Романовны и ее еще не рожденного отпрыска. Прошлые две команды, молившие о жизни старших дочери и сына князя и княгини были то ли недостаточно крепки в вере, то ли плохо молили. Младенцы умерли, не дожив и до года. Может, в этот раз квалификация молельщиков будет выше.

За низкой дубовой дверью слышались крики страдающей женщины, заглушаемые размеренным густым басом певчих монахов. И вот, в уже устоявшуюся какофонию вплелся новый требовательный голосок. Плач младенца. В ночь на 28 марта 7063 года от сотворения мира у Царя и Великого Князя Ивана Васильевича из рода Рюрикова родился наследник, названный Иваном. Иван Иванович! Наследник! Ударил колокол на домовой церкви Великих князей. Благовест! Подхватили колокола по всему Кремлю, подключилась вся Москва. Помчались гонцы во все концы. Благовест над Русью. До-о-олгая ле-е-ета!

— Мама! — Пробуждение было привычным и в то же время каким-то не таким.

— На богомолье матушка. — Отвечала мне упитанная невысокая женщина в годах, что, сидя в уголке комнаты на лавке, пряла пряжу. — Вечером вернется матушка царица. От Святой Троицы путь неблизкий.

Еще раз осматриваю пространство вокруг себя. Мда. Преданья старины глубокой! Что убранство горницы, что до предела фольклорные одежды моей няньки. И в то же время, все привычное, знакомое с рожденья. Ну, здравствуй, попаданец, неведомый! А ведь и в самом деле, неведомый. Всю свою жизнь прошлую помню. Аж до мелочей. Любую песню — до последней строчки, любую книжку читанную — едва ли не с любого абзаца, а вот прошлое имя мое — стерлось! И не только мое. Имя дочки и супруги — тоже как ластиком с бумаги. Отца, вроде, Иваном звали? Иваныч я! О! И в этой жизни тоже, Иваныч. Иван Иваныч, наследник Царя и Великого Князя Ивана Васильевича. Стоп! Это Грозного что-ли? Впрочем, их же двое Иванов Васильевичей на Руси было. И оба Грозными в свое время числились. Даже Казань оба в разное время брали и царями назвались. Иван Третий и Иван Четвертый, его внук. Разница только в том, что внук, взяв Казань, обратно ее уже никому не отдал. Ага. И чей же я сын? Вспомнилось молодое лицо нынешнего отца, густо заросшее темно русой бородой без малейших проблесков седины. Не, нисколько не помогло опознанию. Грозного, который Четвертый, я только по картине Репина помню. Тот сумасшедший с моим батей — даже сравнивать смешно. Попробуем прокачать на косвенных. Как звали детей обоих Грозных, не помню, потому что никогда не знал. Разве что последыш Грозного, Димитрий. Незаконорожденный, что то ли сам зарезался в Угличе, то ли помогли в том ему добрые люди. Ну, и, разумеется, Иван, которого убивает Грозный на картине. Я — тоже Иван. Аналогии прослеживаются. Проблема в том, что Иван — самое распространенное имя в Великокняжеской семье в эти времена. Иван, Василий, Дмитрий. Маму мою зовут Анастасией Романовной. Последнюю жену Третьего звали не то Софьей, не то Зоей Палеолог. Не совпадает, но так ведь это только последнюю. Берем помощь зала.

— Нянюшка, а какой год нынче на дворе?

— Нянька сначала подслеповато недоуменно щурится на меня, пытаясь сообразить, о чем таком замысловатом спросил ее Наследник.

— Так известно какой, шесят шестой.

Ага, очень мне помогло. Что Третий в 1466-м вполне себе еще молодым был, что Четвертый в 1566-м — не старым. Ладно, придется разбираться с этим вопросом по ходу пьесы. Встану и своими глазами посмотрю, где мне жизнь мою молодую вековать. Ага.

Начал слезать со своей высоченной лежанки. Нянюшка спохватилась, кинула на лавку веретено, зычным командным голосом призвала подмогу. Если бы это было не со мной, решил бы, что очень смешно: полдюжины пожилых теток квохчут вокруг ребенка, пытаясь не дать ему сделать лично ни одного движения, чтобы одеться.

Справились с маленьким! И раздели, и одели, и даже сапожки натянули. А что, несмотря на тяжеловесный внешний вид, все вполне функционально и удобно. Притопнул сапожком. В меру разношенный, из очень мягкой кожи, не в первый же раз одеваю. Просто, для памяти попаданца этот сапожок внове, но вот из памяти Ивана Ивановича, царевича, приходит понимание, что сапожок, как сапожок. Его же одевал и позавчера, и неделю назад.

Идем (ведут под конвоем) в направлении малого обеденного зала. Тут члены семьи обычно принимают пищу. Когда дома бывают, что случается не всегда. Вот и сегодня, мама в Троице Сергиевской Лавре, отец убыл, уже несколько дней как, под Нижний Новгород, где провожали войска, отправленные на очередное покорение Астрахани. Как это уже не раз бывало в войнах с осколками Орды, ханские войска разбили, город захватили, на престол посадили прорусского правителя. Красиво? Русские ушли, и посаженный ими на престол правитель резко начинает утверждать свою самостийность, зачастую разом становясь куда хуже прежнего (с точки зрения Руси, конечно же).

О! Озарило меня. Вот и определились с Грозным. Казань брал,… Астрахань брал…. Это только наш Грозный, то есть Иван Четвертый. Третий тоже много чего брал, но не Астрахань. Только, как быть с шестьдесят шестым годом? В этом году уже вовсю полыхала Ливонская война, а тут тишь и гладь, да местечковые походы, пусть и по границам страны.

— Нянюшка, а ты мне точно год назвала? Не напутала?

— Да господь с тобой, касатик, я еще умом не ослабла. Семь тыщ шестьдесят шестой. Одиннадцатое мая.

Тьфу ты! От сотворения мира! Тогда это будет… 1557? Или 1558? Вычитать 5508 или 5509? Вроде, начиная с марта, положено 5509? Значит, все же 1557-ой. От ты, господи! Вспомнил! Это что же, в следующем году должна начаться Ливонская война? Как бы так пообщаться с батей, чтобы и в одержимости бесами не быть заподозренным и от начала войны его отговорить? Уж больно неприятные последствия от этой войны для страны будут. Что последствия будут неприятными, я знал очень отчетливо. В игре, в которую я играл в последние дни перед попаданием, каждая новая кампания начиналась со сводки исторических фактов, обеспечивших условия кампании того или иного года теми или иными сложностями. Например, Уния Польши и Литвы в 1569-м была во многом вызвана неудачами литовцев в противостоянии русским войскам. Русские сами, за свой счет создали для себя свирепого противника на последующие две сотни лет. Не бывать этому! Еще точно не решил, что буду делать, но если я царский Наследник, то должен блюсти интересы державы.

Последующие дни я был плотно занят изучением доставшегося мне окружающего мира. Носился по женской половине царских покоев, выходил за ворота, в этом случае сопровождение менялось с кучки пожилых женщин на пару тоже слегка пожилых, но еще в полной силе дядек в броне и с холодным оружием на поясах. Впрочем, далеко меня не отпускали. Но на строящуюся громаду храма Покрова на Рву посмотреть удалось. Проникся. Особенно, человеческим упорством. Возводить такое циклопическое строение едва ли не голыми руками. Немногочисленные инструменты использовали самый минимум металла. Вот и очередное приложение моих попаданческих усилий обрисовалось. Без стальных инструментов достойной державы не построить. Как варить сталь точно не знаю, но знаю примерное направление и этапы пути, который надо преодолеть. И самое главное, вообще знаю, что идти так или иначе все равно придется. А храм прекрасен. Даже еще не до конца построенный. Только почему такое название? В моем прошлом будущем его называли Собором Василия Блаженного.