Мы обнимем смерть
Шрифт:
– Как скажешь, капитан.
– И ты останешься здесь, пока я не вернусь?
Он ухмыльнулся еще шире.
– Это я могу.
Он смотрел мне прямо в глаза, пока я не прошмыгнула мимо него в темноту. Дверь конюшни закрылась, но я будто утащила за собой его часть, его присутствие ощущалось физически. Всего лишь мускулистая фигура и заинтересованная улыбка, и вот я уже хочу заставить Гидеона подождать еще дольше. Но я все же ушла, не оглядываясь.
Левантийцы во дворе понижали голос, когда я проходила мимо, огибая группы сидевших на камнях мужчин и женщин. Они
По пути к особняку я миновала обломки какого-то осадного орудия, состоявшего из блоков, веревок и растрескавшихся рычагов. Рассыпанные повсюду останки войны напоминали не только о том, как далеко мы зашли, но и о том, сколько еще предстоит пройти.
Поместье, в котором мы остановились на ночь, вероятно, принадлежало какому-то кисианскому вельможе. В нем были конюшни, сады, толстые стены и возделанные поля, и так много комнат в доме, что он напоминал лабиринт. Всем капитанам выделили комнаты внутри, но я сбежала из душных коридоров, как только смогла, предпочитая открытое небо толстым черным балкам. Они выглядели тяжелыми, как и черепичная крыша. Достаточно тяжелыми, чтобы раздавить меня, если упадут.
Я прошла мимо двух Клинков Намалака, стоявших на лестнице. Алый шелк поверх доспехов будто покрывал их кровью.
– Капитан Дишива, – поприветствовал меня один из них.
Я кивнула, не рискуя заговорить, поскольку вряд ли они разделяли мое мнение об их новом наряде.
Внутри меня встретил длинный, залитый светом ламп коридор, где с каждой стены таращились портреты спесивых кисианцев. Мне хотелось вырвать им глаза, но Гидеон много раз говорил, что кисианцы не чета чилтейцам и нам не враги. Они теперь наш народ, наши подданные, и их следует уважать. Конечно, до тех пор, пока они преданы своему новому императору. Как и всегда, он был прав. Мне просто это не нравилось.
На пути к комнатам Гидеона я проходила мимо других левантийцев, одетых как кисианские гвардейцы. Я превосходила рангом их всех, но ни один не поприветствовал меня. Там не было ни других капитанов, ни их заместителей, ни охотников, ни конюхов, ни целителей, только жадные до славы и привилегий Клинки, и я злобно зыркала на каждого. Двое у резных дверей покоев Гидеона даже заступили мне путь, скрестив на груди руки.
– Кто желает получить аудиенцию его величества?
Я выпрямилась.
– Я капитан Дишива э’Яровен, а вы убирайтесь с дороги.
– Мы тебе не подчиняемся.
– Кто вы? Кто ваш капитан? Я расскажу ему о вашем неподобающем поведении.
Один из них осклабился, отчего шрам над верхней губой скривился в странное подобие улыбки.
– У нас больше нет капитанов. Мы служим только его императорскому величеству.
Я сжала кулаки и процедила сквозь зубы:
– Что ж, его императорское величество послал за мной, так что убирайтесь с дороги сами или я вас заставлю.
Обе сабли висели на левом бедре, но я тронула кинжал, оценивая слабые места в их новых доспехах.
Раньше, чем они успели ответить, дверь открылась, и стражи расступились,
Маленький кисианец скривился и отчаянно замахал мне рукой. Изнутри доносился гул голосов, звон тарелок и шорох шелка, хотя комната казалась пустой.
Собравшись с духом, я вошла в большую, сильно пахнувшую благовониями комнату.
– Капитан Диш… – начал кисианец. – Капитан Дишава Яр…
– Дишива, – поправила я. – Капитан Дишива э’Яровен.
Коротышка тихонько повторил это, практикуясь, но от его незаконченного объявления гул разговоров уже стих. Из соседней комнаты послышались шаги, и через тонкие бумажные двери вошел Гидеон.
– А, капитан Дишива, – улыбнулся он. – Ты-то мне и нужна.
Я остановилась посреди камышовой циновки и первый раз в жизни поморщилась от мысли, что могла натоптать на ней лошадиным дерьмом. Не поднимая глаз, я жестом поприветствовала нового императора. Он тоже нацепил кисианский шелковый плащ, свисавший с его плеч как запятнанный кровью флаг. Изящно вышитый, отделанный золотой нитью флаг.
Я молчала, и Гидеон вопросительно поднял брови.
– Все в порядке, капитан?
За бумажными экранами двигались тени. Маленький кисианец исчез, но незнакомая обстановка давила на меня. Бледные пятна на полу и стенах говорили о том, что часть мебели вынесли, но от декоративных ваз, экранов, статуй и ламп было нечем дышать.
– Да, гуртовщик. Мне просто неуютно в таком окружении.
– А, – поморщился он. – Надеюсь, ты привыкнешь, потому что у меня для тебя задание.
Он призывал к себе каждого капитана и ставил новую цель. Я знала, что придет и мое время, и страшилась этого. Но, несмотря на мои страхи, это был мой народ, а Гидеон – мой гуртовщик. Я выпрямилась.
– Что я должна сделать, гуртовщик?
– Я хочу, чтобы ты и твои Клинки отвечали за мою охрану и охрану моей жены. Я…
– Жены? Но ты же Клинок Торинов. Тебе не позволено жениться.
Гидеон поднял брови, и от его недолгой паузы я залилась краской стыда.
– Я был Клинком Торинов, – сказал он, – а теперь я император Левантийской Кисии. И если хочу оставаться им достаточно долго, чтобы построить нам новый дом, то должен жениться на кисианке. Нам не хватит Клинков, чтобы удерживать эти земли силой, поэтому нужна дипломатия.
Новый дом. Он называл наши степи отравленными, больными, зараженными неким злом, проникавшим в умы и сердца наших предводителей и обращавшим их против нас, но, хотя я видела все собственными глазами, это не могло унять тоску. Кисия, с ее густыми зелеными лесами, влажным воздухом, единственной луной и незнакомой пищей, не могла заменить степи.
– Ты ведь тоже этого желаешь? – спросил Гидеон, когда я ничего не ответила.
Он умолчал о том, что не мог рисковать и оставить капитаном того, кто не верит в его замысел. Рах был тому подтверждением.