Мы обязательно встретимся. Сборник рассказов
Шрифт:
Эльвира Гейден
Трепетно и нежно
Ах осень, учеба, дождь и столько мук,
и вдруг в окно раздался стук.
Стук повторился вновь, еще-еще,
А за окном уже темно…
Кто, запоздалым гостем может быть?
Да под дождем решил бродить,
Камнями в окна запускать –
Ранимых девушек пугать.
Я
Вдруг, что-нибудь да угляжу?
А на площадке, во дворе, стоял
Известный всем наш хулиган.
И кулаком так погрозя,
Взглянула лишь сердито я.
На что наш всем известный шпан
Так заразительно захохотал.
Махнул рукой мне, приглашая,
Под ливень выйти предлагая.
Прошла к двери и, плащ схватив,
Стала дожидаться лифт.
А мысли все смешались в голове,
Зачем позвал, на долго ли?
Вот трелькнул лифт, открылась дверь,
А дождь в лицо стал бить как зверь.
Под курткой что-то бережно держа,
Навстречу быстро побежал.
Щенка достал он из-под куртки,
И не стесняясь сунул в руку.
А на вопрос, зачем, сказал:
«Он, как и ты, один скучал».
И вновь взглянула на щенка,
Ему, как мне, надо тепла.
Подарок нежно прижимая,
Одной рукой слезу стирала.
Другую щеку парень сам
Так трепетно поцеловал…
Эльвира Гейден
Мы обязательно встретимся…
Когда смотрел, как она уходила, я был уверен, что больше никогда в этой жизни ее не увижу. И я не ошибался, в этой жизни она не вернулась, но никто ничего не обещал про следующие…
1 марта
Я не мог дать объяснение ее поведению, ее характеру. Работая душевным лекарем более десяти лет и имея за спиной большой опыт, я не мог проникнуть в ее мир. Она оставалась для меня закрытой книгой.
Мне встречалось немало людей с суицидальными наклонностями, которые постоянно говорили о самоубийстве, думали о смерти. Но не могли наложить на себя руки, им было жаль себя, они боялись быть проклятыми. Такое можно вылечить, ведь это заложено лишь у них в голове. Прогнать старые, опасные мысли и заменить их новыми, так сказать, еще не применяемыми идеями, приправить это мечтами – и все, новый человек.
Обычно такие люди переезжают из мест, где ранее жили, с которыми связаны плохие воспоминания. Будь то квартира, район или город. Но с этой пациенткой было все гораздо сложнее. Многие часы проведенной терапии не дали результата, она как-будто явственно видела иной мир, рассказывая мне о нем, как о реальном…
10 июня
Ее волосы были собраны в небрежный пучок, а кожа бледна как снег за окном. Яркие малиново-обкусанные губы были одной из двух выделяющихся деталей, второй – глаза. Черные глаза, засвеченные редким в этих краях солнцем, сейчас являлись драгоценными камнями. Она больна, но физически ли? Я смотрел и не мог понять, какая же болезнь идет с ней под руку всю ее жизнь.
Ромашка. Ромашковый чай. Она всегда пьет его, отказывается принимать какие-либо лекарства. Постоянно задумчивая, словно ее нет в этом мире. Казалось, притронешься – и она тут же исчезнет, испарится как дымка.
18 июля
Холодный климат перестал волновать меня. Я перестал ощущать его. В этом месте время идет иначе, словно замирая моментами. Единственное, что меня беспокоило, – непонятный вой, сквозняком проносящийся по коридорам особняка. Бывало, я сидел в библиотеке, увлеченный чтением редкой книги, а скрипы и шорохи заставляли пробудится как ото сна. Я откладывал книгу на столик и внимательно вслушивался, но никак не мог разобрать, где находится источник звуков. Выходя в коридор, я обнаруживал, что шум был обыкновенным сквозняком, проносящимся от открытого окна. Со временем меня стало завораживать, а не пугать то, что происходило в этом доме…
Еще я слышал шаги, об этом говорили скрипучие доски, но каждый раз, когда я оборачивался, скрип стихал и позади себя я видел пустынный коридор. Я жил в этом месте мечтая разобраться во всем, что здесь происходило. В людях, вещах, звуках. Узнать ее, любившую танцевать под дождем… Во всем!
31 декабря
Едва я занес руку, чтобы постучать, как за дверью послышалось отчетливое:
– Входите.
На пару секунд задержавшись, будучи весьма удивленным, я открыл дверь и неспешно зашел.
Она сидела у окна, закутанная в плед. Девушка даже не обернулась, чтобы взглянуть на меня. Я бегло оглядел помещение в поисках изменений, но таковых не имелось, все та же мертвая и холодная комната, точное отражение своей хозяйки.
– Выпьете со мной чаю? – меня отвлек ее тихий и мягкий голос. – Сегодня особенно холодно, не правда ли?
– Весьма прохладно. – ответил я.
Собрав мысли в кучу, я прошел через комнату прямиком к Луизе. Налив себе уже остывшего чаю, я сел в кресло напротив. – Как вы себя чувствуете?
– Не хуже, чем вчера, но и не лучше, чем завтра, – после недолгой паузы, к которой я уже более-менее привык, ответила она.
Через некоторое время того же дня
И только стук часов, словно затупленное острие ножа, разрезал громкую тишину. Она, даже не посмотрев на меня, продолжала пить чай, наблюдая жизнь за стеклом. За окном большими хлопьями снег стелился уже на мертвую землю. Я ждал от нее ответа. Время все шло… Чай в ее чашке, казалось, не заканчивался, даже не убывал, хотя я неоднократно замечал боковым зрением, как она подносит чашку к лицу. На миг мне показалось, что время остановилось, что она и я в этой комнате лишь частицы бесконечности…