Мы погибнем вчера
Шрифт:
– Почему это был?
– Потому как ты в армию не призван, а я таки унтер-офицер, хоть и царской, но армии. Понял?
Дед встал из-за стола:
– Смиррррна!
Взгляд бывалого вояки так подстегнул парней, что Кузьма, подпрыгнув, аж ударился головой о низкий потолок и зашипел.
– А сейчас, наверняка, немцы уже лес чешут. Так что руки в ноги! И бегом отсюда! И ты собирайся! – сурово он кивнул Рите…
Однако сразу выйти не получилось.
Пока она собирала всякими 'обязательно нужными' тряпками вещмешок,
Парни истомились ее ждать, допинывая остатки трофейных сигарет…
… А в это время гауптман Рудольф Бреннер командовал двумя взводами недовольных военной судьбой солдат.
Мало того, что вчера они в рукопашной потеряли едва ли не половину боевых товарищей, во время безумной русской атаки, так еще и попали на прочесывание мрачного леса.
А ведь так хорошо начинался день… Пришла смена, и выжившие победители спустились с холмов и отправились в Ивантеевку, где их ждали грузовики. Уставшие, не спавшие и не жравшие – они пели песни, отправляясь в Демянск на отдых. И надо же было случиться, что самонадеянный фельдполицай Майер, непонятно куда спешивший и умчавшийся утром, попал в засаду.
То ли выжившие чудом десантники, то ли невесть откуда взявшиеся партизаны подорвали машину и расстреляли в упор комиссара и водителя. Сопровождавший машины гауптман тут же остановил небольшую колонну и отправил по взводу прочесывать лес. На пять километров в глубину от каждой стороны дороги. Понятно, что бандиты уже ушли, но, во всяком случае, было что сказать начальству о принятых мерах.
Промокая платком потеющий лоб, он тихо ругался про себя на бестолкового Майера, на партизан и на проклятую Россию.
И ведь ровно через час они вышли к одинокому хутору на большой поляне.
Бреннер поколебался, а потом дал приказ двоим солдатам проверить дом.
С карабинами на перевес, пригнувшись, словно волки, те осторожно шли через поле к русской приземистой избе.
Бреннер был уверен, что в избе, наверняка, сидит какая-нибудь вонючая старуха с десятком сопливых детишек, поэтому был спокоен.
И поэтому, когда выстрел плетью ударил по лесу, он вздрогнул так, что выпала сигарета из рук.
Солдаты в поле тут же рухнули наземь и открыли огонь по избе. Те, кто остался в лесу, моментально поддержали товарищей. Грохот стоял такой, что гауптман не слышал свое дыхание.
Под прикрытием оба бойца вплотную приблизились к избе.
Один махнул рукой. Взвод мгновенно прекратил пальбу.
Второй кинул гранату в разбитое уже окно и отскочил. Внутри хлопнуло, изо всех щелей, даже из-под крыши пошел дым.
Еще через пару минут оба бойца, один за другим ворвались в дом.
Гауптман ждал, не рискуя отправлять весь взвод на простреливаемое поле. Наконец, один из фронтовиков высунулся из окна и заорал:
– Здесь никого нет! Они ушли!
Бреннер сплюнул и ругнулся про себя.
Так это егерское дело леса прочесывать! Ну и что, что только пару дней назад русских десантников добили? Это их проблемы! Почему, он гауптман, бывший бухгалтер, ныне исполняющий обязанности индентантурранта Рудольф Бреннер должен гонять каких-то бандитов по этим гиблым лесам?
– Эй, фельдфебель! – рявкнул он.
– Я! – немедленно отозвался тот.
– Бери свое отделение и прочеши лес еще на два километра в ту сторону. – Бреннер махнул рукой на север от дома. – Мы тут ждать будем.
– Игельман! Шванн! За мной!
Гауптман-бухгалтер удивился:
– И это все??
Фельдфебель оскалился уже на бегу:
– Все кто остался!
Через несколько минут в лесу раздалась стрельба…
…Вечером, сидя у костра, новоявленные партизаны дружно смеялись друг над другом.
– А ты-то как сиганул в окно рыбкой!! Я думал башку себе сломаешь!
– Сам-то! Зайцем несся!
– А я смотрю, у Костика глаза бледные-бледные. Думал он в обморок упадёт!
Дед Кирьян только улыбался в бороду, глядя на отходивших после погони парнишек.
А Ритка сидела молча, уткнувшись взглядом в пламя костерка.
– Ты это, чего задумалась? – тихонько спросил ее дед.
– Да немец мне один… Показался похож. На Андрюшку Ежова. Поисковик наш. Был.
– Чего же это был-то? И есть тоже. Поди обозналась?
– Не знаю. – Вздохнула девчонка. – Но похож очень. Если и он, как у немцев-то оказался?
– Помрем – все на свете узнаем! – погладил дед ее по плечу и тут же прикрикнул на пацанов. – А вы чего регочете?
Те тут же притихли.
– Так… – грозно обвел он взглядом троицу. – Стрелял у дома кто?
– Ну, я… – виновато приподнялся Кузьма.
– Сиди-ко… Зачем стрелял?
Тот в ответ только пожал плечами. Сам не знал. Или побоялся сказать, что с перепугу.
– Как же вы того офицера-то в машине шлепнули?
– Так это… Мы в леске с Васькой сидели. А Костя в кустах у дороги. Он гранату кинул, а мы пульнули пару раз по машине.
– И попали?
– Попали! Я, между прочим, на 'Ворошиловского стрелка' готовился сдавать осенью. Не успел только. Районный Осоавиахим эвакуировался.
– Ну, ты-то, может, и попал из винтаря. А Васька? Ты, Василий, где автомат-то надыбал?
– Так мы, прежде чем из дома то уйти, готовились же! – вскинулся немногословный дотоле Васька. – Вон с Костиком и Кузьмой в лес ходили. Тут наши осенью много оружия оставили. Даже пушку нашли. Сорокапятку. Только у нее прицела не было. И снарядов.
– Жалко… А то бы вы ее выкатили на дорогу и фрицы бы в штаны наклали с испугу и в Берлин уехали бы. Так, командир партизанский?
Дорофеев молчал.