Мы пришли с миром
Шрифт:
«Вот и все, — пронеслось в голове, и я крепко зажмурился. — Все будет не так, как видят в „Горизонте“, как представляю я. Все будет так, как захочет объект, но не так, как он только что рассказал. Но я этого уже не увижу... И к лучшему».
Приземление оказалось неожиданным и необычно мягким. Как будто я, споткнувшись, упал с высоты своего роста не на пол, а на песок. Хорошо, что во время падения зажмурился, так как, упав, не запорошил глаза. Пару минут я лежал неподвижно, пытаясь догадаться, куда в очередной раз меня забросило. Песок был теплым, пахло морем, степенно
Я пошевелился, открыл глаза и увидел на песке перед самым лицом чьи-то босые ступни. Я приподнялся на руках и сел.
Меня выбросило рядом с крыльцом небольшого беленького коттеджа. На ступеньках в футболке и шортах сидела Оксана и смотрела куда-то повыше моей головы.
— Привет, — сказал я, невольно расплываясь в улыбке. — Нашлась-таки, пропащая.
— Привет, — спокойно поздоровалась она. — Еще неизвестно, кто пропащий.
Оксана продолжала смотреть поверх моей головы, словно у меня в волосах был колтун. На всякий случай я пригладил волосы.
— Неужели у меня прическа а-ля «Только проснулся»?
Оксана покачала головой.
— А что тогда?
— А-ля «Зачем ты вылез из могилы?», — скорбным тоном сообщила она. Язычок у нее был по-прежнему острым.
— Это обо мне или только о прическе?
— О том и о другом.
Я наигранно вздохнул, встал, отряхнул песок с ладоней.
— Вот так-так, — пожурил я. — А еще хотела быть моей Лолитой.
— Размечтался, — фыркнула Оксана.
— И не думал, — серьезно сказал я. — Когда-то, надеюсь, ты станешь умнее меня, но пока все наоборот. Я прекрасно понимаю, что тобой двигало. Зачем принцессе такой старый хрыч, как я? Просто у тебя сейчас переходный возраст, но придет время, и у тебя появится сказочный принц. Придет он, никуда не денется, можешь мне поверить.
— Кто придет? — скривилась Оксана. — Время или принц?
— И то и другое. — Я стащил с себя куртку и бросил на ступеньки. — Можно присесть?
— Садись.
Сев рядом, я достал из кармана сотовый телефон и протянул ей.
— Позвони маме.
Гордиев узел надо разрубить, и неважно, как это отразится на моей жизни. Не надо мне счастья на чужом горе.
Оксана посмотрела на телефон и округлила глаза.
— Отсюда можно дозвониться?
— Надеюсь, да. Попробуй.
Почему-то я был уверен, что получится.
Оксана взяла телефон, набрала номер.
— Мама?
Я деликатно отвернулся.
В трубке затараторили, но разобрать слов Любаши я не смог.
— Мама, успокойся, со мной все нормально... Ничего не случилось... Перестань плакать! Ничего не произошло. Где я? Неважно... Да... Да... Нет... Не знаю... Я тебе говорю, все нормально! Да никуда он не пропал, рядом сидит! Что?! Мама!!! Ничего у нас с ним нет и не было, я тебе наврала!.. Что?!.. Почему не веришь?.. Ладно, чтобы ты поверила, я разрешаю вам пожениться... Все, довольна? Успокоилась? Пока.
Оксана отключила мобильник и вернула мне. Я взял его, повертел в руках. Болезненно защемило сердце, и мне, здоровому мужику, вдруг захотелось плакать.
— Что случилось? — хрипло, сквозь ком в горле, спросил я.
— Ничего не случилось! — сварливо огрызнулась Оксана.
Комок в горле медленно отступил.
— Почему ты согласилась, чтобы мы с мамой поженились?
Оксана передернула плечами.
— Может, повзрослела? — хмыкнула она. — Хочу стать умнее тебя.
Все-таки язва она была еще та.
— Становись, я не против. Чем скорее, тем лучше.
— Для кого?
— Для всех.
— Ты уверен?
— Абсолютно, дочка.
— Я тебе не дочка, — сказала Оксана, но агрессивности в голосе не чувствовалось. Будто констатировала факт.
— Тогда принцесса.
Она фыркнула, однако больше возражать не стала.
Я заметил, что продолжаю вертеть в руках сотовый телефон, и сунул его в карман.
— Значит, ты заняла мое место, — сказал я.
— Какое место? — не поняла Оксана.
— Кукольных дел мастера. Вяжешь из шерсти кукол, вставляешь стеклянные глаза...
— Уже нет.
Я с недоверием посмотрел на нее.
— Почему?
— Потому что Кукольник делает это сам. Он быстро учится.
Я усмехнулся и покачал головой. Кукольник... Про себя я часто называл объект Кукольником, но только сейчас понял, насколько это верно. Кукольник, а не Бог. И Оксана, похоже, воспринимает его существование как само собой разумеющееся. Ничего удивительного — дети быстрее привыкают к новому, и то, что для взрослых кажется немыслимым чудом, для них уже через день обыденность. Для моего прадеда чудом была электрическая лампочка, для деда — радио, для родителей — телевизор... Для меня это все естественные составляющие бытия. Пройдет немного времени, и для нового поколения Кукольник станет такой же естественной составляющей нашего мира. Остается только надеяться, что мир изменится к лучшему и мы не станем для Кукольника марионетками. Незавидная судьба — превратиться в устюпенду...
— А глаза? Где он достает стеклянные глаза?
— Тоже сам делает. Я же тебе сказала, что он быстро учится.
Меня покоробило. Говорил Сева об атмосферных линзах, но я ему не верил. Вот, значит, чего опасались в «Горизонте» — полной самостоятельности объекта в воспроизводстве.
— Значит, он покинул тебя?
— Почему? — искренне удивилась Оксана. — Нет, мы с ним часто разговариваем, играем... Понимаешь, ведь он одинокий и всегда был таким, миллиарды лет! Для него новость, что кроме него есть еще кто-то. И ему очень интересно общаться.
Лучик света пробил защитную броню в моем сознании, и я вдруг поверил Оксане, что объект никогда не будет врагом. Может быть, потому, что очень хотелось в это поверить, так как другого выхода не было.
— И где же он сейчас?
— Да вот же он идет. Смотри.
Оксана указала рукой в сторону моря, и тогда я понял, что вовсе не на мою прическу она смотрела, когда я поднимался с песка. По берегу, вдоль кромки прибоя медленно катился гигантский клубок голубоватой пряжи о тысяче ног и рук, а рядом с ним, держась за одну нить, как за руку, шагал худенький, стриженный наголо паренек.