Шрифт:
Сегодня река отражала алчность. Словно расплавленное золото, она несла свои воды из ниоткуда в никуда. Белёсый морок, расстилавшийся над ней, как обычно скрадывал противоположный берег.
– Красиво, - нарушаю затянувшееся молчание. Поддеваю загнутым носком атласного сапога землю. Чёрный комок, прокатившись по невысокому обрыву, плюхается в золотую муть.
– И не говори, - кивает Ядвига, и лишь затем удивлённо поворачивается ко мне.
–
– Зачем?
Пожимаю плечами.
– Дань уважения, - киваю, указывая взглядом на её ногу, - ты же пришла. Поэтому...
– Всё, молчи, - тактично обрывает она меня, и, не удержавшись, добавляет ехидно - джентльмен.
Улыбаясь, замолкаю. В уме подсчитываю: семь слов. Это три с половиной цикла плюсом. Но грусти нет. Эйфория от предсказания Слепой продолжает дурманить мозг.
Ядвига, совсем по-старушечьи покряхтев, присела прямо на берег, свесив ноги с обрыва. Похоже, она сейчас в том же состоянии, что и я. Сколько циклов ей стоило только прийти сюда? А вот так вот присесть? Это ж... Нет, чужие штрафы рассчитать знаний не хватает, догадываюсь лишь, что это очень, очень для неё чревато. Ей и ходить-то дорого: каждые сто шагов прибавляют один цикл, а сидеть...
Присаживаюсь рядом. Так и существуем: ей ходить и сидеть нельзя, а мне говорить.
– А представляешь, если Слепая нас обманула?
– Это была бы эпическая подстава, - киваю, мысленно прибавив себе ещё два с половиной цикла.
Мы переглянулись и захохотали. Смеяться можно было обоим.
Потревоженный хохотом, заворчал, заворочался, просыпаясь, цербер у моста. Тяжело поднялся, осуждающе посмотрел в нашу сторону.
'Прости, старый друг', - посылаю ему мыслеобраз.
Страж великодушно зевает и плюхается на пятую точку, принявшись чесать левое ухо средней головы.
Да, ему, как ни крути, всё же тяжелее нас. Мы все существуем здесь надеждой. А он, хоть и полуразумный, понимает, как мал его шанс. Что должна совершить собака, чтобы попасть сюда? А что совершил он?
Страж посмотрел на теряющийся в мороке мост и вновь прилёг, настраиваясь на сон.
– Застоялся Калинов мост, - сетует Ядвига, - и собачка тоже.
Киваю. Действительно, даже по здешним меркам, по нему давно никто не приходил. Река - другое дело. Старик не знает покоя, всё возит и возит.
Вот и сейчас, в белой мгле со стороны моста появилось тёмное пятно, начало увеличиваться, обретая форму.
– Ставлю цикл, что опять зацепит, - Ядвига поднимается на ноги, и я следую её примеру.
Протягиваю руку ладонью вверх, и киваю, соглашаясь на пари. Она хлопает по ней.
Лодка приближается к мосту. Уже видно, что она везёт далеко не одного путника, но точное число назвать я бы ещё не решился. Наконец она подплыла к строению и, скользнув в арку, появилась на нашей стороне.
Шляпа с лодочника не свалилась, и даже не зацепилась остроконечным верхом за каменный свод.
– Твоя взяла, - ничуть не расстроилась Ядвига. И уже другим голосом, привыкшим повелевать и знающим свою силу, гаркнула в пространство.
– Подтверждаю сделку!
Где-то вдалеке ухнуло, словно отголосок далёкой грозы долетел. На один цикл, да стало легче.
Эх, давненько я грозы не видел и не слышал..., шелест дождя.
Так, не раскисать!
Лодка приблизилась к берегу. Старик привёз шестерых. Все молодые, по жизненным меркам лет на тридцать пять. Четверо мужчин и две женщины.
Из обрывистого склона хаотично кувыркаясь, повыскакивали доски, столбы и верёвки, сооружая небольшой причал. Лодка мягко ткнулась в сваю, замерла.
Компания, словно не понимая, где оказалась, шумно начала выгружаться на причал. С комментариями и скабрезными шуточками. Я равнодушно ждал, не вглядываясь в лица. Что мне пока до них и их поступков.
Да они, похоже, пьяны были в дупель, когда их костлявая приняла. Разбились в машине? Да нет, вроде многовато для машины. Хотя, пьяными-то как раз самое оно.
Лишь последняя не стала суетиться и вылезать вместе со всеми. Степенно сняла с шеи цепочку с навешанной на ней вместо кулона монеткой, и протянула Харону.
Старик покивал одобрительно, и принял подношение. Вздрогнул, посмотрел на меня.
Что такое? Усиливаю восприятие до максимума.
Вот что удивило старика - монета несёт в себе следы моей ауры. Я знаю только одну такую монету. Перевожу взгляд на женщину-путника.
Действительно она. При жизни её звали Алёна. Алёна очень сильно любила того меня, что был тогда рядом с ней. А я?
А я был молод, и хотел лишь её тела. Для этого неустанно осыпал её комплиментами, для этого украл из коллекции отца старую серебряную монету, и пробил в ней дырку.
Я получил своё, она - нет.
Перевожу взгляд на остальных путников. Ба, знакомые всё лица. Никак встреча одноклассников накрылась медным тазом? Костя, он же Кот - в меру общительный, в меру нагловатый, с какими-то даже уголовными ужимками тип. Хотя, вроде бы, и не сидел. В последнее время, опять же по слухам, перешедший с кокаина на более тяжёлые вещи.
Сашка - толстяк, гитарист, душа компании. Свела как-то с ним судьба вне застолья. Гнилой оказался тип с раздутым на пустом месте самомнением.
Димка, тоже общительный и весёлый малый, но имел свой круг общения, и с классом практически не общался вне стен школы. Поэтому по окончании сразу где-то затерялся. Жека - вроде бы самый адекватный из класса, но с такими порой нелепыми перепадами настроения, что мог на ровном месте вдрызг разругаться с кем угодно. Впрочем, довольно быстро успокаивался, и даже просил прощения. Помогало это не всегда. Со мной не прокатило. Это из мужского состава прибывших. Из женского Наташка - красавица, с богатыми родителями, предмет воздыхания едва ли не всей школы. Ровни себе среди одноклассников не видела, и отношение было соответствующее.