Мы сами отдали им Землю
Шрифт:
– Я вдруг начала чувствовать, – ответила Елена спустя долгое мгновение. – Тебя не было так долго. Я… Я боялась, что ты не вернёшься. – Шептала она с надрывом, словно пыталась сдержать слезы. – А утром поняла, что… ох, – она снова глубоко вздохнула и выдохнула, – что чувствую то, чего давно не чувствовала. Да и наверно, не собиралась чувствовать. Думала, что в этом мире чувств больше не осталось.
Елена перевернулась на бок, обвила руками плечи мужчины. Одна ее ладонь скользнула на шею, а губы оставили на его губах легкий поцелуй.
– Хотя это ужасно, – она нахмурилась и уткнулась носом ему в ключицу. – Снова кого-то любить и бояться потерять.
Сначала он хотел возразить ей, сказать, что любовь и подобные
– Мы справимся, – подытожил Кирилл и развернул Елену к себе лицом. – Я смогу тебя защитить, и себя…
Она скривила гримасу: «о чем ты, вообще?». Но легкая улыбка – первая ее улыбка, такая тонкая – сгладила момент.
– Обещать такое, не менее глупо, чем утверждать, что мы всегда будем здоровы и счастливы, –задумчиво и словно самой себе, произнесла женщина. – Понимаю, ты в себе уверен. Но… – она глубоко вздохнула. – Но мир сейчас такой, что…
– По крайней мере, я могу обещать, что сделаю все, что смогу, чтобы защитить нас. Хорошо? – Кирилл приподнял брови, ожидая, что женщина поверит его словам. – Хорошо? – Он повторил уже с улыбкой, отвечая на наигранное покачивание головой Елены. Наконец, она кивнула, сосредоточенно и сурово, и тут же залилась звонким смехом.
– Я жутко голодный, – Кирилл стрельнул прищуренным взглядом в сторону кухонной двери. – Я приготовлю что-нибудь перекусить.
Поцеловав женщину в ее довольную улыбку, проворно соскочил с кровати, натянул брюки и принялся разбираться с футболкой, которая категорически не хотела выворачиваться с изнанки на лицо.
Елена перевернулась на бок, подперев голову рукой, всматриваясь в испещренную шрамами спину и плечи Кирилла. Она не замечала их раньше, когда они были вместе в кровати, а потом он накрыл и ее, и себя одеялом. Шрамы показались странными. Словно кто-то выводил ровные линии по телу от шеи до самой поясницы, прорисовывая какой-то новый силуэт. Продолжались ли они на груди, теперь Елена не могла вспомнить. Лежа на плече мужчины она не замечала их за густыми завитками волос. Но вознамерилась обязательно рассмотреть при возможности. Что-то с этими полосами было не так. Слишком тонкие, но глубокие борозды, края которых, как будто заворачивались внутрь.
Так и не победив футболку, Кирилл кинул ее на стул, вытащил из шкафа фланелевую рубашку и накинув ее, вышел из комнаты. А Елена, завороженная рисунком на его теле, так и смотрела невидящим взглядом сквозь закрытую за ним дверь.
Глава 16. Кнут и пряник
Кем и когда была отдана команда отлавливать женщин детородного возраста, никто не знал. Все началось внезапно и было продумано ювелирно. Информация, просочившаяся в сеть, еще вызывала горячие споры в комментариях: правда это или постановка и провокация, когда первый миллион женщин уже справляли нужду в яму в центре своих камер.
Миллион превратился в десять миллионов, потом в сотню, и до миллиарда дорос через полгода. Начиная активную фазу на одном конце Земли, Они не боялись, что на другом – об этом узнают через выложенные в сеть ролики и любительские новости. Наша паника была Им на руку. Растерянный разум проще контролировать, проще предугадать его следующий шаг, проще заполучить над ним власть. Что ищет человек, когда ему страшно? Только одного: спасения. Возможных реакций у нас было три: бей, замри, беги. Первых убивали, вторых отлавливали, третьих приманивали.
Они давали обещания о спасении тем, кто боялся и прятался. Гладили по головке, давали вкусняшку, нежно приобнимали за плечи и укутывали в теплые пледы. Отогревшихся, сытых и обретших покой женщин, бережно везли в распределительные лагеря, представляя их, как хосписы для гендерных беженцев. Спокойным и довольным скотом управлять легко. Он сам идет на бойню.
Там – в этих «хосписах» – проводили все необходимые исследования, для определения пригодности к вынашиванию гибридов. И женщины сами ложились на кушетки, протягивали руки для забора крови, улыбались врачам в масках и благодарили чутких медсестер, что поправляли им подушки под спинами, пока их кровь болталась и пузырилась в генофактуре – устройстве, разработанном с подачи пришельцев, определяющим первичную совместимость генокодов.
Они с улыбкой и доверием отводили в лаборатории своих дочерей, и благословляли сыновей обучаться военному искусству в специальных подразделениях при лагерях, вернее – «хосписах». Мальчиков бережно брали за руки статные офицеры и торжественно провожали в уютные теплые казармы. Матерям говорили, что их сыновья буду защищать Землю и должны быть готовы к изоляции от родительской опеки. Что их будут кормить и лечить, учить драться, стрелять и преодолевать препятствия, воспитывать в них мужество и отвагу, выносливость и силу. И это единственное, о чем не врали. Их действительно сделали защитниками Земли. Только Земли – не обители человечества, а Земли – новой колонии пришельцев.
Мужчинам тоже давали кров и заботу. Оправившихся и здоровых направляли работать, в первое время разрешая возвращаться к родным. Постепенно их работа становилась изолированнее, располагалась дальше от семей, а потом и вовсе, становилась вахтовой. Кого-то, из-за выдающихся способностей и навыков, направляли в другие лагеря под предлогом нехватки таких специалистов, обещая вернуть в целости и сохранности. Но потом приходили новости, тихие шепчущие слухи о нападении или разрушении тех лагерей, об авариях на рабочих местах, о локальных катаклизмах. Женщины не замечали, как одна за другой теряли мужей, братьев и отцов.
Они всегда следили, чтобы в распределительных лагерях – лже хосписах – было не больше тридцати процентов женщин предыдущего сбора. Удостоверившись в их пригодности для инкубации гибридов, этих женщин также, тихо и бережно, перевозили в другие лагеря, но оказывались они уже в гетто. И там начиналась настоящая работа, настоящие исследования. Настоящий Ад.
Метод кнута и пряника заиграл новыми красками. Кнутом сгоняли всех, кого можно было легко найти и захватить. Кнутом наводили панику, на которой потом успешно играл Пряник. Кнут щедро транслировали и размножали в сети, пока еще оставались те, кто имел к ней доступ. Им было выгодно, если больше людей увидят видео о том, как женщин в халатах и даже нагишом вытаскивают ночью из постелей, тычут ледяным дулом в спину и загоняют в автобусы. Тогда люди побегут, запаникуют и начнут прятаться как крысы, по лесам, полям подвалам. Им дадут время пожить в этих подвалах и лесах, дадут возможность пострадать, поплакать, по ужасаться. Пережить первый шок, осмыслить, начать выживать, понять, что это не так просто, и главное, задуматься над тем, так ли хороша жизнь без еды, воды, одежды и тепла. Готовы ли они жить в страхе и нужде, когда свои же – те, у кого есть оружие – могут прийти и отнять последние крохи. Мародерство, разбой и грабежи слабых сильными, по расписанию вышли на арену. Как Они и планировали. Знали же, что алчность возобладает над человечностью в тот самый миг, когда те, кто в силах отнять, сделают это просто потому, что могут. Такие полевые ОПГ стали последним гвоздем в гроб веры тех, кому удалось спастись. И, лишь, когда эти бедолаги, пережив все стадии горя: отрицание, гнев, торг и депрессию, переходили к принятию, пряник выходил из-за горизонта, как теплое весеннее солнце, топящее своими жаркими лучами ледяные шапки.