Мы – силы
Шрифт:
– Дождь в дорогу… Хорошая примета.
Саня нервно хихикнул. Он просто представил, сколько людей сейчас отвергли эту примету.
Выйдя за сетчатые ворота поста, Саня поправил свою сумку на плече и поудобнее схватил лямку мешка с лодкой, которую они несли вдвоем.
– Блин, – сказал он, мотнув головой. – Так же нельзя. Ну, нахрена мы, спрашивается, тогда вообще оставались?
Пожимая свободным от сумки плечом, Павленко сказал:
– А ты что, рассчитывал тут героически погибнуть? Рано или поздно все равно бы уходили.
– Я понимаю. Только почему не все вместе? Почему
Павленко, который не хотел продолжать бесполезный разговор, сказал немного грубо:
– Слушай, не парь меня, а? Ну, решил он, что ему будет проще без нас. И слава богу. Все, теперь мы свободны. Сейчас дойдем до поселка и там уже будем думать, что дальше делать. А пока тащим ее… – он дернул ручку мешка с лодкой, – и не загаживаем друг другу мозги.
Саня насупился и довольно долго следовал молча. Только когда они остановились, чтобы переменить руки на лямках лодочного мешка, он сказал:
– Слушай, а у него хоть еда осталась?
– Угу, – промычал Павленко, поудобнее берясь за ремень.
– Хорошо. А то если бы мы все забрали, я бы вообще себе места не находил.
Павленко поджал губы и сказал приятелю:
– У тебя как? Все нормально? Ты вообще как? Что за словечки такие? Места себе находить не будешь? – передразнил Виктор. – Что за инфантильность такая?
– Чего? – не понял Саня.
Покачав головой, Павленко сказал:
– Ничего. Времени жалко. Пока я тебе объясню, что такое инфантильность, нас тут затопит точно. Шагу прибавь… Не видишь, что отстаешь? Ладно лодку… но тебя вдобавок я тянуть не буду.
– Ты не спеши. Тяжело же, – сказал Саня. – И неудобно.
– Надо спешить, – только и сказал Павленко.
Спустя час они ступили на улочки большого поселка городского типа и сквозь ливень с удивлением рассматривали тусклый свет в некоторых окнах пятиэтажки.
– Со свечками сидят, – сказал Александр.
– Им бы бежать отсюда… – шмыгая носом и утирая воду с лица, сказал Павленко. – А они со свечками непонятно чего ждут.
– Может, они не знают?
Павленко посмотрел на спутника как на полоумного и сказал:
– О том, что Карелию затопит напрочь, все знают. Эти, видно, принципиалы. Выезжать никуда не хотят.
Они прошли мимо пятиэтажки и мимо еще одной и присели под крышей остановки автобуса.
Они не транспорта, естественно, ждали. Просто от неудобных ремней лодочного мешка сильно пережимало ладони, и они, отдыхая, разминали пальцы.
– Уже час идем, – сказал Виктор, поглядев на часы. – Сейчас уже прилив начался. Интересно, через сколько накроет Антоху с нашим постом.
Саня, который до сих пор чувствовал себя дезертиром, ничего не ответил, угрюмо ища что-то в своей сумке.
– Идем до девяти вечера, а там ищем место для ночлега. Дороги не освещены. Нечего по темноте ползать, – сказал Павленко, доставая сигареты из внутреннего кармана куртки. – Намокли… ну вот ведь. Специально положил поглубже, чтобы не отсырели. Карман насквозь промок, прикинь?
Саня протянул из сумки пачку своих сигарет и зажигалку. Виктор угостился и, пока раскуривал сигарету, спрятал сырую пачку в глубь своей сумки.
Они только докурили, когда сквозь шум ливня услышали сперва тихий, а затем все более мощный гул мотора. Выйдя из-под козырька посмотреть, что это такое, они были сильно удивлены. Разрывая пелену дождя, по улице несся БТР. Оба спутника и представить себе не могли раньше, что эти чудовища могут передвигаться так быстро.
Расплескивая лужи, БТР подлетел к ним и резко остановился, от чего показалось, что он словно клюнул носом. Верхний люк раскрылся, и появившееся молодое лицо крикнуло им язвительно:
– Если надоело ждать автобуса, забирайтесь к нам.
Створка заднего люка отворилась, и кто-то, выскочив из машины, помахал Александру и Виктору рукой.
Внутри боевой машины пахло соляркой от канистр, что были буквально уложены на пол и по которым пришлось пробираться в глубь корпуса. Кроме двоих метеорологов, в салоне оказались семья – мужчина и женщина прижимали к себе девочку и мальчика, не давая ударяться при сильной раскачке, молодой человек, лет двадцати, с бритым черепом, именно он открыл новеньким створки, и пожилая одинокая женщина, что все время чихала и вытирала нос, даже когда пыталась разговаривать.
Вообще, внутри оказалось слишком шумно, для того чтобы говорить. И потому, обменявшись приветствиями и легким знакомством, спасенные умолкли, прислушиваясь к своим чувствам и мыслям.
Несмотря на то что БТР страшно раскачивало и Александр несколько раз больно ударился плечом о какой-то выступ, он все же смог занять удобное положение и, не обращая внимания ни на запах, ни на шум, уснул.
Позавидовав своему товарищу, Павленко тоже пытался хотя бы вздремнуть, но усталость была такой, что сон не приходил. Болели глаза, мышцы, ныла поясница, да еще и в голове был полный бардак. Так и не сомкнув глаз, Павленко просидел часа три, пока БТР не остановился в лагере для беженцев на новоочерченном берегу Ладоги.
5
– Ну что стали? – требовательно воскликнул Артур.
– Все, накрылась машина… – спокойно ответил Ринат, приглаживая свой короткий «ежик» на голове.
– Что случилось?
– Загляни вниз…
Артур присел на корточки и посмотрел под бампер. Присвистнул и, поднявшись, взглянул на Рината:
– Что делать будем? И как вы так выломали-то?
– Не знаю… Вроде просто ехали. На камень заехали, может. А может, шаровая и до этого негодная была, на соплях держалась…
– М-да… – произнес Артур и повторил: – И что теперь делать?
– Не знаю, – пожал плечами Ринат.
– И я не знаю… – проговорил Артур, распрямляясь и оглядываясь. Всматривался в лица спутников, словно искал ответа.
Остальные «журналисты» тоже не знали, что делать, и поэтому, сгрудившись, молча стояли у «Нивы», не приближаясь к «подбитому» автотранспорту.
Артур выматерился в темное, еще не полившее небо и сказал остальным:
– Натягивайте навес. Привал устроим. А ты, Пашка, ползи дальше по дороге и смотри – может, транспорт брошенный найдешь. Пусть без бензина, но все равно. Вообще, подожди… Юта, возьми ключи и езжайте вместе. Если что увидите, на буксир – и сюда. Поняла, малышка?