Мы – славяне!
Шрифт:
В VIII—Х веках печи по-прежнему ставили в дальнем от входа углу, и правостороннее расположение преобладало. Однако время и народная смекалка внесли некоторое разнообразие в конструкцию печи. Каменки строили в прежних традициях, но наряду с ними появились и распространились печи, полностью вылепленные из глины. Чтобы мягкая глина в процессе «битья» печи не обвалилась под собственной тяжестью, вначале делали плетёный каркас. Когда печь начинали топить, каркас выгорал, но в нём уже не было надобности – глина обжигалась и затвердевала. Куски глины с отверстиями, оставшимися от выгоревшего каркаса, найдены при раскопках.
Как же готовили пищу в этих печах? Учёные указывают, что высота устья обычно была не более 20–30 см – только всунуть полено. Затруднительно вставить в такую печь горшок со щами на целую большую семью, тем более посадить печься хлебы. С другой стороны, пища в горшке, поставленном сверху на печь, закипеть и свариться не могла – не хватило бы температуры. С хлебами вопрос разъяснился, когда были найдены остатки специальных хлебных печей с широкими устьями. Они располагались в отдельных постройках или выгородках из плетня. Насчёт супа и каши вопрос оставался открытым, пока археологам не попались остатки рухнувших сводов с круглыми, тщательно заглаженными отверстиями диаметром около 20 см. Некоторые исследователи сначала решили, что эти отверстия предназначались для выхода дыма. Такая точка зрения, впрочем, вскоре отпала, поскольку в этом случае печь сразу стала бы хуже греть, чего наши пращуры, конечно, допустить не могли. Значит, во время протапливания печи отверстие чем-то плотно закрывали. Чем же? И тогда учёных осенило: днищем горшка! Разведя в печи огонь, в отверстие свода вставляли горшок. И варили пищу, как на плите. Иногда на отверстие ставили глинобитные, с высокими «окраинами» сковородки.
Выбор материала для печи (камня или глины) первоначально был связан с местными условиями, то есть с наличием или отсутствием подходящего камня. Однако в VIII—Х веках материал и форма печи (прямоугольная или круглая, появившаяся в Х веке) стали зависеть большей частью от сложившихся в данном месте традиций, превращаясь в этнографический признак.
Глиняные печи, впервые возникшие на юге Руси, с течением столетий продвигались на север, постепенно увеличиваясь в размерах. Жители северных лесов, приверженцы каменок, стали совмещать камень и глину, ставя перед современными учёными нелёгкую проблему: в какую графу занести ту или иную печь, к каменным или глиняным? Наиболее полно такие печи изучены на новгородском материале. К ХII—ХIII векам длина стороны прямоугольного основания этих печей достигала 1,2–2,0 м, а то и более. Примерно в это же время в богатых жилищах южной Руси появляются и дымоходы. Вот только смотрели они не вертикально вверх, как у «классической» русской печи. Для дыма устраивали… горизонтальный отвод: к отверстию в верхней части печи пристраивали доску, обмазанную глиной, а над ней размещали трёхсторонний опрокинутый жёлоб из обожжённой глины. На севере, видимо, дымоходы появились несколько позже. Но, так или иначе, подавляющее большинство древнерусских жилищ долгие века ещё отапливалось по-чёрному.
Являлось ли это свидетельством беспросветной бедности и отсталости, как иногда пишут? Учёные утверждают, что курной избе были присущи не только сплошные недостатки. Уже говорилось о том, что чёрные избы имели довольно значительную высоту. Это давало много места для дыма наверху. «Лишний» объём не пропадал зря: к кровельным балкам подвешивали на просушку вещи, не боявшиеся копоти и нуждавшиеся в периодической дезинфекции, чтобы не заводилась гниль (например, сети), а также некоторые продукты, которым не вредило «копчение». По свидетельству этнографов, для протопленной чёрной избы характерен сухой, тёплый воздух, дышалось там легко, потому что при топке изба волей-неволей проветривалась: приходилось раскрывать дверь. Судя по позднейшим данным, наши пращуры предпринимали различные ухищрения, чтобы во время такого проветривания не допускать в избу сырость и холод снаружи. Курные избы очень редко отсыревали, к тому же прокопчённое дерево не гнило. И наконец, «чёрная» беструбная печь требовала меньше дров по сравнению с «белой», давала больше тепла…
Заготовка дров, кстати, тоже была целой наукой. Заготавливали их обычно зимой: такие дрова, по мнению специалистов, жарче сгорают, а в поленницах не преют и не гниют. Старались, чтобы дрова, прежде чем попасть в печку, пролежали целый год и наилучшим образом высохли. Сказанное относится к лесной полосе России конца ХIХ века, но учёные отмечают, что такие традиции выработались у славян очень, очень давно. В Ладоге, в слоях IХ—Х веков, найдены пни для расколки дров и развалившиеся поленницы…
Идеальными дровами считались берёзовые, дубовые и ольховые. Средними – еловые и сосновые. Самыми плохими – осиновые. Осина даёт большое пламя: злого и жадного человека сравнивали в Древней Руси с огнём, зажжённым на «трепетице» (осине). Современный человек такое сравнение не вдруг и поймёт, тогдашний же слушатель сразу весьма ярко и образно представлял себе, о чём речь…
Справедливости ради отметим, что после появления дымоходов смекалистые хозяева стали добавлять в дрова хотя бы по нескольку осиновых поленьев: сильное пламя прекрасно вычищало сажу из труб.
Судя по данным письменных источников, наши предки относились к неудобствам жизни в курной избе философски: «Горести дымные не терпев, тепла не видати!» Это не значит, конечно, что народная мысль не работала над усовершенствованиями. Про высокую кровлю уже говорилось; по утверждению многих исследователей, в ней устраивали отверстие-дымогон, открывавшееся с помощью специального шеста. Остроумным приспособлением были полки, тянувшиеся вдоль всех стен примерно на высоте нижней границы распространения дыма. На эти полки сыпалась сверху сажа: их так и называли – «сыпухи». Они разграничивали верхнюю, закопчённую, и нижнюю, чистую, части избы. Пониже сыпух устраивали другие полки – полицы, на которые ставили посуду.
По мнению некоторых архитекторов, в больших, богатых домах применяли оригинальный способ использования тепла от печного дыма. Изба делилась надвое стенкой; значительная высота крыши позволяла устроить в отгороженной, неотапливаемой части дополнительный, промежуточный «этаж», куда попадали по лесенке – всходу. Стену, примыкавшую к отапливаемому помещению, отлично прогревал дым – и в то же время «горестей дымных» удавалось счастливо избежать. Ряд учёных полагает, что эти-то уютные комнаты и назывались в древности «горницами», ведь «горний» значит «верхний», это слово родственно слову «гора».
О священной, магической силе Государыни Печи было достаточно сказано в главе «Огонь Сварожич». Напомним только, что печь была вторым по значению «центром святости» в доме – после красного, Божьего угла, – а может быть, даже и первым: не случайно же родилось в народе выражение «начать от печки», то есть с самого начала…
Автору этих строк довелось как-то услышать рассказ туристов, прибывших на байдарке в одну из глухих северных деревень. Они расположились ночевать в заброшенном доме, хотя местные жители очень не советовали им этого делать: по их словам, там часто появлялся призрак умершей хозяйки, женщины неуживчивой и недоброй, – мало ли что! Ночь в самом деле прошла неспокойно из-за всяких подозрительных шорохов по углам, но ничего худого с путешественниками не случилось. Жители деревни объяснили это тем, что двое друзей улеглись спать на печи: к печи, по общему мнению, недобрая гостья не смела приблизиться…