Мы — сталкеры. В прицеле неведомого. Авторский сборник
Шрифт:
Марина содрогнулась и снова осмотрела пространство между двумя поездами. К ее удивлению, от вражеского эшелона в сторону бронепоезда двигался еще один человек.
– О, да у нас подмога! – злобно процедил Ложкин. – Сейчас спущусь, и пообщаемся поближе.
– Погоди, – сказала Марина, не веря своим глазам. – Это же… Костя! Рома! Костя нашелся!!!
Она сорвалась с места и побежала вниз по лестнице.
– Какой еще Костя? – подозрительно спросил Ложкин.
К тому времени, когда Костя, едва не угодив несколько раз в
Но уже через несколько секунд он увидел машущих руками с крыши штабного вагона Топора и Марину и вдруг понял, что, от облегчения, усталость как рукой сняло.
В штабном вагоне его встречали так, словно он был космонавтом и вернулся домой после долгого полета. Топор и полковник Кудыкин обнимали его и хлопали по спине, Марина расцеловала, а потом вдруг расплакалась. Апофеозом же стало появление Ломакина, который при виде Кости сперва онемел, а потом долго тряс сталкеру руку и радостно смеялся.
– А теперь рассказывай. Можно без подробностей, – потребовал Кудыкин, уже явно отошедший от ментальной атаки.
И Костя рассказал все по порядку, но не особо вдаваясь в детали.
– Молодец, Константин! – сказал Кудыкин, выслушав, и крепко пожал Оперу руку. – Сказал бы мне кто год назад, что вон там худенький оператор всю экспедицию спасет – ни за что бы не поверил.
– Ну, ты даееешь! – протянул пораженный Топор и снова полез обниматься.
– Значит, этот негодяй не оставил идею завладеть моей установкой? – громко возмутился Ломакин, гневно тряся жидкой бороденкой.
– Он просто хочет вернуться домой, – осторожно напомнил Костя.
– Да он наврал вам с три короба, Константин! – не терпящим возражения голосом объявил Ломакин. – Кого вы слушали? Это же враль сто… нет, двестипроцентный! Ну ничего. Через час у нас будет достаточно энергии, чтобы закончить этот балаган. Для начала я запулю весь его дурацкий поезд куда-нибудь на Луну!
Это заявление было встречено общим смехом, и атмосфера несколько разрядилась.
– А не найдется ли чего пожевать? – спросил Костя. – И пить хочется. Очень.
Правда, спокойно поесть у него так и не получилось. Едва он сунул в рот ложку тушенки из банки, заботливо открытую ему Топором, наблюдатель доложил по рации, что видит активизацию действий на поезде Версоцкого. Наученные горьким опытом, Топор с Кудыкиным договорились, что сперва посмотрит один из них. Но все оказалось проще и непонятней, чем новая атака кукловода: зомби, высыпавшие в большом количестве из вагонов, возились с открытыми платформами.
– По-моему, – сказал Кудыкин, которому выпало первым смотреть на вражеский состав, – они готовятся к массированной стрельбе прямой наводкой.
– Не может быть, – не поверил Топор. – Аномалиям все равно, массированный обстрел или не очень.
– Поддержал бы тебя, если бы уже не ошибался сегодня насчет Версоцкого.
– Но сейчас-то какие варианты? – удивился Топор. – Ну хотя бы один?
– Нет у меня вариантов, – признался Кудыкин.
Ответ, впрочем, не заставил себя ждать. На глазах у пораженных людей, часть ландшафта между поездами покрылась легким туманом, смазалась, точно искаженная потоками горячего воздуха, и растаяла, оставив густой кустарник в редких березках и зеленую траву высотой около полуметра.
– Это что-то невероятное, – покачал головой Кудыкин, глядя в монитор, и вызвал по рации лабораторию: – Феоктист Борисович, вы это видели? Тут только что огромный кусок земли исчез вместе с аномалиями, а взамен появилось обычное поле!
– Мне все равно, что там появилось, – неожиданно резко ответил Ломакин. – Я эту гниду через полчаса самого куда-нибудь перенесу.
Обескураженный, полковник посмотрел на рацию и осторожно сказал:
– Я и не думал, профессор, что вы такими словами пользоваться умеете. Вы что же, намекаете, что Версоцкий это сознательно делать научился?
– Да быть не может, – встрял Топор. – Хотя допускаю, что научился чувствовать, как такое происходит.
– Знаете, полковник, – ответил по рации Ломакин, – иногда ситуация вынуждает говорить не только странные слова, но и делать странные дела.
В этот момент дверь открылась, и в штабной вагон вошли несколько растерянных сотрудников лаборатории.
– Я блокировал входную дверь, полковник, – продолжал Ломакин, – предварительно выпустив своих людей. Со мной остался лишь один доброволец. Не пытайтесь взломать дверь и даже не думайте забраться в лабораторию со стороны дыры – там ваши люди мне успели поставить два огнемета, и будьте уверены: рука моя не дрогнет залить все огнем, если я увижу, что ко мне кто-то лезет.
– Успокойтесь, Феоктист Борисович, – быстро сказал Кудыкин. – У всех нас сейчас будут очень большие неприятности, поскольку поезд наш хоть и бронированный, но не предназначен для ведения боевых действий против танков.
– Я прекрасно это понимаю, полковник, – ответил Ломакин. – И даже предвижу дальнейший ваш шаг. Вы предложите отдать Версоцкому установку, лишь бы от нас отстал.
– Да и в мыслях не было, Феоктист Борисович!
– А что было?
Сильный удар снаружи в броню раздался почти одновременно с гулким раскатом пушечного выстрела. Марина взвизгнула, Костя выронил кусок хлеба, а сотрудники Ломакина рефлекторно присели.
– Вот это нам вмазали… – сказал впечатленный до глубины души Топор.
– Мы теперь как мишень, – мрачно буркнул Кудыкин. – И соотношение стволов категорически не в нашу пользу.
– Я рекомендую всем покинуть бронепоезд, – сказал по рации Ломакин. – Через пятнадцать минут я включу установку, но за последствия не ручаюсь. Поэтому вам лучше в этот момент находиться где-то подальше от нее.
– Не глупите, профессор! – рявкнул в рацию Кудыкин, но ответом ему стало лишь презрительное молчание.