Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)
Шрифт:
Мадам и Блонди уцелели чудом. В последнюю минуту наемник, имени которого они так и не узнали, оттолкнул обеих в сторону, и теперь они лежали в болотной жиже, с ужасом чувствуя, как их гладит по головам жуткая невидимая рука аномалии. Экспедиция закончилась полным крахом, едва успев начаться.
Когда железное сердце Мадам перестало стучать, как счетчик Гейгера посреди радиационного пятна, она глубоко, с присвистом, вздохнула и начала привычно соображать. Крах. Крах. Крах! Крах, мать вашу за ногу… Даже помереть на чистых простынях не получится. Болотная жижа пробралась под комбинезон – непромокаемый, блин! – и готовилась стать саваном. Из чего выбирать? Окочуриться без движения от голода? Или решительно встать и разлететься клочьями по окрестным камышам с помощью близкой аномалии? Жить в эту минуту захотелось страшно…
Сквозь гул аномалии Мадам неожиданно услышала вполне человеческие звуки и удивилась.
– Анька, ты?!
– Ага…
– Ты что – плачешь?
– Сама этому удивляюсь. В первую чеченскую хоть бы раз всплакнула – а тут слезы сами ручьем льются. Что делать будем, подруга?
– Еще не знаю, – Мадам приподняла голову на пару сантиметров и снова уткнулась в прохладную ряску, – и не шевельнуться, блин. Прямо за шиворот к себе тащит, проклятая.
– Кто?
– Да эта – с косой. Сестра твоя старшая. Собаки что-то затихли. Может, ушли?
– Не знаю. Я вообще пошевелиться не могу. Такое впечатление, что движусь в аномалию по сантиметру в минуту. Тоже тянет…
– Упирайся.
– Упираюсь. За камыши только что зубами не цепляюсь. Без толку, подруга. Сдохнем мы тут скоро.
– Не паникуй, подруга! Мы ж еще живы. В отличие от мужиков наших.
– Специалисты, мать их…
– Да уж…
Женщины замолчали, впервые в жизни, наверное, не найдя темы для продолжения беседы.
– Ань, ты снова плачешь?
– Нет, я теперь ржу. Типа истерики. Пушкина вспомнила.
– Кого?!
– Александра Сергеича нашего великого. Только он про зиму писал, а получилось точно про баб, попавших в аномалию. «Евгений Онегин».
– И что там про нас?
– Слушай: пришла, развесилась клоками, повисла на сучьях дубов…
Женщины дружно захохотали.
– Это хорошо, девоньки, что вы чувство юмора не потеряли, – неожиданно раздался мужской голос с тропинки, – плохо, что в Зону полезли.
Мадам и Блонди напряглись.
– Руки, ноги целы? – продолжал тем временем незнакомец. – Тогда постарайтесь не шевелиться – я вас извлекать буду.
– Слово-то какое мудреное – извлекать, – фыркнула Блонди. – Типа как занозу из задницы…
– Болтаешь что ни попадя, а того не знаешь, что в Зоне каждое слово становится материей. В наказание за насмешку быть тебе теперь… ладно, задница – это уж слишком. А вот заноза – в самый раз.
Словно соглашаясь с незнакомцем, в кармане Блонди тоненько пискнул навигатор. Сам по себе.
– А вы кто такой? – не выдержала Мадам.
– Я? Доктор здешний. Живу в Пойме, людей от верной смерти в меру сил спасаю, оттого и прозываюсь среди сталкеров – Фельдшер Последней Надежды.
Вроде ничего не произошло, но Мадам внезапно почувствовала, что ее будто потянули за ноги прочь от аномалии. Болотная жижа нехотя отдавала свою пленницу.
– Все. Вставайте.
Женщины осторожно поднялись на трясущихся и плохо гнущихся в правильных местах ногах.
На тропинке среди разорванных в клочья тел наемников на корточках сидел пожилой мужчина с интеллигентской бородкой и внимательно изучал человеческие останки. Наконец он с тяжелым вздохом поднялся:
– Ну, тот сам выберется, а здесь уже никому не поможешь. А вы, девоньки, чего сюда приблудились? Тут в куклы не играют. Тут даже хоронят далеко не всех. Да, ребята, – тихо сказал он, обращаясь к погибшим, – не будет вам вечной памяти. Из ниоткуда пришли, в никуда ушли. Может, хоть в мир наш артефактами вернетесь… Пошли со мной, девоньки. Тут сейчас совсем некрасиво будет.
– Куда? – спросила Мадам.
– Недалече, девоньки, недалече. И назад лучше не глядите. Чтобы не расстраиваться.
Спаситель зашагал по тропинке, следом двинулись женщины. Метров через тридцать Блонди шепнула:
– Не утерпела, глянула.
– И что там? – не повернув головы, спросила Мадам.
– Из аномалий будто руки прозрачные показались. И всех погибших в себя утащили… Жуть, короче.
Мадам кивнула:
– Что-то в этом роде я и ожидала.
– Кто он?
– Фельдшер. Мутант местный. Один из тех, кто со знаком плюс. Повезло нам.
– А почему фельдшер?
– Потому что институтов не кончал, ясно?
– Ясно…
Фельдшер внезапно остановился, дождался, пока женщины подойдут к нему вплотную, сказал негромко:
– Теперь беремся за руки и закрываем глаза. Больно не будет. Страшно тоже не будет…
В воздухе словно хлопнула на ветру огромная простыня.
…Уже почти стемнело, когда на тропинку из камышей выполз пришедший в себя Тесак. Оглушенный близким разрывом гранаты, отброшенный в сторону и втоптанный в ил собаками, он остался в живых только потому, что единственный из своей группы в рейдах по Зоне постоянно носил включенной систему замкнутого цикла регенерации воздуха. Этот практически акваланг и не дал ему захлебнуться ва метровой глубине болота.
Иллюзий по поводу случившегося Тесак не питал ровно никаких. Опыт, знаете ли. Экспедицию, затеянную бабой – и хорошо, кстати, авансированную – можно было считать законченной.
Он чисто по привычке включил КПК, смахивая слезы контузии, вгляделся в символы, высветившиеся на экране. Так и есть – ни одного из товарищей в Зоне больше не было. Да и оружие, валявшееся под ногами, подтверждало это. Впрочем…
– Мадам? – удивленно прошептал Тесак. – И где это она сейчас? А с ней кто? Заноза? Не знаю никакого Занозу… Или никакую… Или знаю?..
Мотыль медленно обошел территорию заправки и решил ожидать Прыгуна на углу забора – подальше от входа на базу анархистов. Ловцов он засек сразу – да те и не скрывались, рычали в два голоса, учуяв близко живую плоть.
Он расположился в тени куста, вытащил из вещмешка еду – чего время зря тратить.
За обедом его и застал местный патруль.
– Кто таков? – нестрого спросил старший патруля.
– Мотыль, – честно ответил Мотыль. Старший кивнул:
– Знаем такого. Честный вольняжка. Без претензий. Чего в гости не идешь?