Мы вернёмся (Фронт без флангов)
Шрифт:
– Шмидт, твоя очередь.
Удар Шмидта свалил Анну Сергеевну на пол.
– Последний раз спрашиваем, – сказал Зауер. – Или вы сейчас же пишете письмо, или мы тоже сейчас же отбираем у вас сына. И еще неизвестно, что мы сделаем с ним. И, пожалуй, на ваших же глазах.
– Вы не сделаете этого!
– О! Мы не только это сделаем! – пригрозил Шмидт. – Ты еще, – он грязно выругался, – и не представляешь себе, что мы еще сделаем, чтобы сломить твое бессмысленное упрямство!
Вызвал надзирателя, приказал:
– Щенка этой бандитки поместить в одиночку. Сейчас же!
– Умоляю! Оставьте сына со мной!
–
Когда Анну Сергеевну втолкнули в камеру, Володьки там уже не было.
– Володька, милый, что же сделали с тобой изверги проклятые! – закричала она и свалилась без чувств.
Ключи от сейфа Охрим передал лично Петренко. Пусть думает, что он доверяет ему беспредельно. Но главный прицел Охрим видел не в этом. Он наверняка знал, что Петренко пороется в его сейфе. Пусть роется. Охрим специально подготовил бумаги, которые должен увидеть начальник полиции.
При таких случайных, ненавязчивых обстоятельствах это всегда обеспечивает эффект…
В назначенное время Охрим явился в гестапо. На всякий случай, оделся потеплее. Возьмут да с ходу направят в лес, к Млынскому. О человеке не подумают эти гестаповцы. Самому о себе заботиться нужно.
Шмидт приветливо встретил Охрима. Набросил на себя штатское пальто, позвонил Зауеру, сказал, что выходят к машине. "Оппель" долго петлял по городу. Ехали узенькими улицами и переулками, стараясь объезжать центр.
На окраине города машина подкатила к особняку, огороженному высоким кирпичным забором. У дома их встретил хромой немец, на вид лет пятидесяти. Открыл ворота. Охрим обратил внимание, что в комнате, в которую они вошли, окна были плотно закрыты железными ставнями. На шнуре, спускавшемся с потолка, висела большая керосиновая лампа. Она хорошо освещала стоявший под ней стол, сервированный на трех человек. В центре стола – хрустальный графин с прозрачной жидкостью. Шмидт и Зауер пригласили Охрима к столу Выпили по стопке шнапса и сразу же по второй. Охрим не успел даже как следует закусить, а Шмидт предложил выпить по третьей. Наливая водку, Шмидт спросил, не проговорился ли Охрим кому-либо из родственников или друзей о своей связи с гестапо? Охрим обидчиво ответил, что он не маленький, отлично понимает, что об этом никому болтать нельзя. Зауер предложил выпить за скорое его возвращение, за удачу. Охрим предложил выпить за Адольфа Гитлера. Это вызвало шумное одобрение.
– Охрим – настоящий парень! – заявил Шмидт. – Жаль, что в России немного таких. Как это русские говорят? Раз, два, и обчелся. Остальные – большевистские фанатики.
Охрим улыбался во весь рот.
Шмидт достал из портфеля какую-то бумагу, протянул Охриму.
– Это письмо жены Млынского – Анны Сергеевны. Вы передадите его лично Млынскому. Конечно, он спросит, как оно к вам попало? Нужно будет ответить, что вам стало известно о переезде в наш город Млынской с сыном и матерью, что, решив уйти в отряд Млынского, вы посчитали целесообразным разыскать Анну Сергеевну, не таить от нее своего намерения бежать. После того, как вы рассказали без утайки о своих планах попасть в отряд, Анна Сергеевна и попросила вас передать это письмо мужу. Запомните хорошенько адрес, где она проживает. Он указан в письме. Письмо, как видите, не запечатано.
Гестаповец посмотрел на Охрима и, угадав, какой вопрос тот хочет задать, пояснил:
– Анна Сергеевна действительно проживает по указанному здесь адресу, и надо убедить Млынского в этом. Вот в этом конверте, – Шмидт протянул Охрйму голубой конверт, – подробное описание дома, где живет Млынская, а также фотография и приметы Млынского. После ознакомления вернете мне. Вы, местный житель, разумеется сами знаете дом Млынской.
– Как не знать, знаю, – ответил Охрим, вспомнив, что владельцем этого дома является тайный агент полиции, бывший крупный торговец, что живет он один, никаких квартирантов у него нет. А может, Млынская только что сняла у него квартиру?.. – Опишу все точно, – заверил Охрим. – И хозяина дома знаю: верный человек, надежный.
Шмидт обратил внимание на то, что Охрим слушал его с жадностью, явно стараясь запомнить все, что ему говорят, что он должен сделать. "Отлично", – подумал гестаповец и доверительно продолжал:
– Место, где примерно сейчас находится отряд Млынского, мы сообщим попозже, когда уточним. А теперь слушайте также внимательно. Утром мы направим группу военнопленных на погрузку вагонов, что стоят на пятом километре, у самого леса. Работать они будут под охраной двух полицейских. В десять часов в районе работ появитесь вы. Как старший по должности отберете у полицейских оружие – винтовки, якобы для проверки, передадите их военнопленным, полицейских с их помощью свяжете. Затем все вы уйдете в лес, к Млынскому. После такого спектакля он примет вас, как героя. Свидетелей будет больше, чем нужно.
– А ежели полицейские вздумают сопротивляться? – спросил Охрим.
– Уничтожьте их. Это только укрепит вашу репутацию в глазах Млынского.
– Но…
– Делайте так, как вам приказывают. Два трупа для такой важной операции – это пустяк, о котором не следует думать.
Шмидт достал из портфеля и вручил Охрйму пачку документов: копии некоторых приказов начальника городской полиции, список личного состава полиции, несколько малозначительных донесений агентов полиции.
– Возьмете с собой, – пояснил гестаповец. – Решили уйти в отряд, вот и похитили документы, с некоторых сняли копии, чтобы прийти не с пустыми руками.
– Ловко придумано! – искренне восхитился Охрим. Озабоченно спросил, разглядывая документы: – Подлинные? А то и не поверят, да еще подозрение породят. Не дураки там, в отряде, извиняюсь.
– Самые подлинные, – заверил Шмидт. – Лично отбирал. Копии снимал сам Петренко. Как только станет известно, что вы убежали, Петренко поднимет на ноги всю полицию, раззвонит во все колокола, что Охрим Шмиль украл секретные документы и скрылся. Полицейские и солдаты СС немедленно приступят к проческе города в поисках вас, опасного преступника. После этого партизаны и сам Млынский поверят вам или не поверят? Спрашиваю вас.
– Оно, конечно, должны поверить, – согласился Охрим. – А ежели нет? Что тогда?
– Это уже зависит от вас. Легенда весьма надежная.
– Вести себя нужно так, чтобы поверили, – вставил Зауер.
– Неправильно поведете – повесят, – улыбаясь, добавил Шмидт.
Гестаповцы поочередно давали советы, как следует Охрйму держать себя с Млынским, с другими командирами, с красноармейцами, что нужно говорить.
Когда инструктаж закончился, Шмидт официально произнес: