Мы все из Бюллербю (сборник)
Шрифт:
Из комнаты Улле мы по липе перелезли к Лассе и Боссе, вышли на наш чердак и опять спрятались за пальто. И тут же на лестнице послышались голоса мальчишек.
— Как вы думаете, почему Анна говорила про чердак? Неужели они что-то пронюхали? — спросил Боссе.
— Чепуха! — ответил Лассе. — Ничего они не пронюхали. Просто она брякнула первое, что пришло в голову. Но шкатулку мы всё-таки перепрячем.
Он поднял половицу. Нам были видны только их спины.
— Открой, я хочу посмотреть на свой зуб! — сказал Улле.
— И я тоже! — сказал Боссе.
— Мудрецы, помните, неверные не должны видеть содержимое
Наступила тишина. Мы поняли, что Лассе открывает шкатулку. А потом раздался вопль — это они увидели челюсть Агды. Тогда мы со смехом выскочили из своего укрытия, и я сказала:
— Ну вот, теперь вам на целый год хватит волшебной силы!
Лассе швырнул челюсть на пол и сказал, что девчонки всегда всё портят.
— Милый Лассе, пусть ваша шкатулка покажет нам хоть маленькое-премаленькое чудо! — попросила Анна.
— Смотри, ты у меня допросишься! — пригрозил Лассе.
Но в конце концов мальчишки выбросили свои зубы, и мы все вместе побежали играть в лапту.
Лассе ловит зубров
Я часто завидую Бритте и Анне по двум причинам.
Во-первых, из-за дедушки. У них есть дедушка, а у меня нет. Правда, он говорит, что, раз нас всего шестеро, он может быть дедушкой нам всем. Но Анна возражает:
— А всё-таки это не по-настоящему! По-настоящему ты дедушка только Бритте и мне!
И когда мы приходим к дедушке читать ему газету, Анна всегда сидит у него на коленях и он называет её «своим дружочком». Не понимаю, как он отличает Анну от нас остальных, ведь он почти слепой. Но он отличает. А ведь Анна даже не косматая, как Исав из Библии. Отцу Исава ничего не стоило различать своих сыновей, потому что один из них был косматый, а другой — нет. Но дедушка, по-моему, молодец.
Во всяком случае, дедушка любит нас всех, так что я даже не обращаю внимания на то, что он называет Анну «своим дружочком».
А во-вторых, почему я им завидую, — это озеро. Кроме дедушки, у Бритты и Анны есть ещё собственное озеро. Оно находится за их коровьим загоном. Летом мы всегда в нём купаемся. Там очень хорошее песчаное дно. Однажды, когда мы поссорились, Анна сказала, чтобы я не смела купаться в их озере. Но её мама сказала, что я могу купаться сколько захочу. Это разрешено законом. Так что теперь Анна не может запретить мне купаться в их озере, даже если мы поссоримся. Но ссоримся мы редко.
Противоположный берег озера не годится для купания — он очень высокий. Правда, Лассе говорит, что он не такой уж высокий и что Скалистые горы в Америке гораздо выше. Мы иногда играем, будто тот берег — это Скалистые горы, и плаваем туда на лодке.
Лассе говорит, что, наверно, какой-нибудь великан накидал там столько скал и утёсов. Давным-давно, когда ещё не было ни людей, ни Бюллербю. Хорошо, что кто-то догадался построить Бюллербю, а то уж и не знаю, где бы мы тогда жили. Лассе говорит, что, не будь Бюллербю, мы жили бы в пещере в Скалистых горах, там как раз есть одна подходящая пещера.
Когда
Сначала надо лезть по расселине, которая называется Коварная Царапина. Она такая узкая, что, пока по ней лезешь, обязательно оцарапаешься. Но другого пути нет. Потом надо ползти по скале, которая нависает над озером. Эта скала называется Носоломка. Лассе говорит, что однажды Боссе свалился с неё и сломал нос. А Боссе говорит, что это неправда. То есть он, конечно, упал и чуть не сломал руку, но носа он никогда не ломал. Это всё выдумки Лассе. Однако скала всё-таки называется Носоломкой. После Носоломки идёт самое опасное место — Рука Мертвеца. Того, кто оттуда свалится, домой придётся везти по частям на тачке. Так говорит Лассе. А за Рукой Мертвеца начинается скалистая терраса, на которой находится наша пещера. Мы называем её Пещерой Грома.
Как-то в воскресенье, ещё до летних каникул, мы отправились в Скалистые горы. Мы взяли с собой корзину с едой и сказали родителям, что уходим на целый день.
Лассе привязал лодку к сосне, и мы стали карабкаться наверх. По дороге мы спорили, что приятнее: лазить по горам или по деревьям? В конце концов решили, что по горам всё-таки приятнее. По пути мы открыли новую расселину и назвали её Поджатое Брюхо. Когда по ней лезешь, надо поджимать живот. Вообще-то мы уже много раз лазили по этой расселине, но тогда мы ещё не знали, что она называется Поджатое Брюхо.
Мама, наверно, никогда в жизни не видела ни Коварной Царапины, ни Носоломки, ни Руки Мертвеца, а то бы она ни за что не позволила нам лазить по Скалистым горам. Лассе заглянул вниз и сказал:
— Кто из вас собирается упасть вниз, поднимите руку или ногу!
Но никто не пожелал поднимать ни рук, ни ног, они нам нужны, чтобы карабкаться по Скалистым горам.
В лесу возле Пещеры Грома есть уютная полянка, и мы решили первым делом позавтракать. Так всегда: дома есть не хочется, а только куда-нибудь уйдёшь, и сразу оказывается, что ты умираешь с голоду. И мы решили поесть не откладывая. У нас были с собой блинчики с вареньем. Очень много, наверно, сто штук. А кроме того, молоко, бутерброды и печенье. И ещё мясной рулет, который принёс Улле. Шесть кусков мясного рулета, каждому по куску. Но после блинчиков с вареньем никто не захотел есть холодный мясной рулет. К тому же у нас были крендельки, которые напекла мама Бритты и Анны. Боссе ужасно любит эти крендельки, и он попросил, чтобы последний кренделёк отдали ему.
Улле обиделся из-за того, что мы не захотели есть его рулет. Бритте стало его жалко, и она сказала:
— Ладно, Боссе, если ты съешь весь рулет, кренделёк — твой!
И Боссе снова принялся за еду, хотя был уже сыт. Первый кусок он слопал быстро. Второй — не так быстро. Третий — совсем медленно. Чтобы подбодрить его, Бритта дала ему понюхать кренделёк. Боссе вздохнул и взял четвёртый кусок рулета. Он сказал:
— Уже чечвёртый!
— Дурак, не чечвёртый, а четвёртый! — поправил его Лассе.