Мы все умрём. Но это не точно

Aris me

Несколько секунд Нотт просто стоял на четвереньках, собираясь с силами, потом медленно сел и потянул Гермиону за руку, побуждая наклониться поближе. Она аккуратно приблизилась к нему, с паникой рассматривая, как заполняются чернотой белки его глаз. Привычный зелёный цвет радужки поблек, посерел, выцвел, и ей беспомощно захотелось расплакаться.

Дрожащей рукой Тео убрал с её лица прядь, улыбнулся и неожиданно прижался в поцелуе. Сначала слабо, совсем мягко, затем более требовательно, раскрыв языком её губы и прижимая к себе крепче. Грейнджер боялась поднять глаза и увидеть взгляд Малфоя, который она практически ощущала кожей. Но при этом Гермиона понимала, что может больше никогда

не увидеть Теодора. Она в прошлом наблюдала десятки раз такой взгляд, как у него. Безумный, голодный и одновременно умиротворённый, даже спокойный. Взгляд, когда человек принял для себя неизбежное. Теодор прощался с ней, и она со всей отдачей ответила на его поцелуй. Было так больно, так мало, хотелось замедлить время до микрочастиц. Чтобы один вдох длился как десять лет, которые не суждено ему прожить. Они дышали друг другом через поцелуй, стараясь навсегда запомнить то светлое и тёплое, что успели подарить.

— У мальчика осталось две минуты.

Теодор отстранился, проводив её взглядом. Его лицо уже полностью покрывала тёмная паутинка проклятья, губы и глаза были совсем чёрные. Кэрроу не врал. Ещё чуть-чуть — и он не жилец. Нотт с трудом выпрямился во весь рост, поднял руки вверх и шагнул вперёд.

— Амикус, ублюдок, я иду. Снимай с меня свою дрянь, — он с трудом сделал пару шагов вперёд, и его фигуру окутала вспышка яркого света, которая почти ослепила Гермиону.

Драко нагнул её голову к бревну, запрещая высовываться. Перед глазами продолжали мелькать белые пятна.

— Посиди здесь и не дёргайся, — произнёс Малфой жёстким тоном, не терпящим возражений, но, взглянув на её растерянное лицо, более мягко добавил: — Просто посторожи это бревно для меня, Грейнджер.

А затем накинул дезиллюминационные чары и бесшумно скрылся среди деревьев вслед за Ноттом. Гермиона перехватила свою палочку поудобнее и собралась последовать за ним, но в затылок тут же упёрлось что-то острое.

— Послушайся Малфоя и не дёргайся, — раздался за спиной скрипучий голос.

Она и сообразить не успела, как уже стояла на коленях рядом с Тео посреди поляны со связанными руками. В колени больно упиралась сломанная ветка, куртка, кажется, порвалась, и под одежду ощутимо задувал холодный ветер, но физические ощущения больше не имели для неё значения. Тео был всё ещё жив.

— Я уже говорил, что малыш не силён в планировании? — шепнул Теодор. С его лица медленно исчезала чёрная сеточка проклятья, и он ободряюще улыбнулся. Но взгляд оставался холодным и напряженным. Нотт внимательно всматривался в темноту деревьев, словно ожидая кого-то. — Хотя всё это стоило затевать только ради того, чтобы видеть его лицо, когда я тебя поцеловал, — голос Тео в контраст взгляду звучал весело и непринуждённо.

Казалось, будто бы они сейчас не стояли на коленях, связанные посреди тёмного леса, а просто вышли вдвоём на весёлую прогулку. Она понимала, что он пытается её так успокоить, и улыбнулась ему в ответ. Малфой пока на свободе, значит, у них ещё есть шанс выбраться. Не всё потеряно, и они обязательно выкарабкаются.

Внезапно Тео замер, как-то ссутулился и тяжело вздохнул. Из темноты деревьев вышла низкая, крупная фигура в длинной чёрной мантии. Её подол зацепился за какую-то корягу, и она гневно дёрнула плащ на себя. Раздался хруст ткани. Женщина взмахнула палочкой, призывая Люмос, и вновь направилась к ним. Все её движения выглядели резкими, почти истеричными, словно она находилась на грани психического истощения.

— Здравствуй, любимый, — в спящей тишине леса это прозвучало подобно звуку ногтей, царапающих грифельную доску. Мерзко, отталкивающее, от этого голоса захотелось сжаться в комок и заткнуть

руками уши. Женщина откинула со лба тяжёлый капюшон, открыв своё лицо. Алекто Кэрроу. Мерзкая, отвратительная Пожирательница смерти, почему-то оправданная Министерством.

Тео поднял голову и широко улыбнулся до ямочек на щеках. Словно ребёнок, раскрывший коробку с подарком и увидевший там ту самую машинку, о которой мечтал всю свою недолгую жизнь. Гермиона ошеломлённо наблюдала за происходящим. Кэрроу неуклюже опустилась рядом с Теодором, сжала короткими пальцами его щёки и внимательно всмотрелась в глаза. Она хранила гробовое молчание. Такое гнетущее и многозначительно-осуждающее, словно пришла сейчас посмотреть на могилу родственника, который вместо обещанного огромного наследства оставил ей три жалких боба.

— Ты подстриглась? — мягко спросил Нотт и игриво изогнул бровь. — Тебе идёт новая причёска, любовь моя.

И Алекто неожиданно тоже расплылась в улыбке.

— Ты заметил? — она кокетливо поправила волосы пухлой ладошкой.

Амикус раздражённо закатил глаза и кинул яркую вспышку заклятья в Тео, тот безвольно упал на землю, и Гермиона испуганно замерла, наблюдая, вздымается его спина или нет. Вроде бы он дышал. Алекто уселась рядом с бессознательным Ноттом и положила его голову себе на колени, ласково погладив по волосам.

— Какой же он красивый, — Алекто склонилась, прижалась долгим поцелуем к его виску и взглянула на Грейнджер одержимым, лихорадочным взглядом. — Тебе он нравится?

И Гермиона инстинктивно подалась назад, хотя бежать ей было некуда, но эта женщина определённо обезумела. Казалось, что Алекто может испачкать и заразить своим сумасшествием всё вокруг.

— Соберись, сестра, — скучающе протянул Амикус, направил палочку на Гермиону и, усилив голос Сонорусом, произнёс:

— Малфой, твоя грязнокровка умрёт прямо здесь, — Кэрроу остриём древка начертил какой-то символ у неё на лбу, но не вложил в это движение никакой магии. Гермионе стало страшно от мысли, что случилось бы, если бы он действительно сейчас колдовал, но Амикус сам добродушно пояснил: — Она умрёт медленно и мучительно. Так, как всегда умирали в моих руках такие твари, как она. Ты знаешь, Малфой, как они пронзительно визжат, когда магия разъедает их изнутри? Так мерзко, громко, словно животные, — Кэрроу провёл палочкой по щеке и надавил на нижнее веко.

— Её очаровательные карие глазки лопнут и прольются кровавыми слезами по этим нежным щекам. Ты хочешь посмотреть на это, Малфой? А потом мы вместе отрежем язык и посмотрим, как она захлёбывается своей поганой, грязной кровью…

Гермиона постаралась абстрагироваться от звучавших слов, как от мусора. Чужие слова нас не определяют, повторяла она себе словно мантру. Её мысли лихорадочно бегали в поисках выхода, а глаза неподвижно замерли на Теодоре. Он всегда носил под штаниной нож, Алекто сейчас полностью отвлеклась на него, продолжая осыпать его поцелуями, и совершенно не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Если Амикус ненадолго отвернётся, то можно вытащить у Тео нож и напасть на ублюдка со спины.

Гермиона сосредоточенно следила за Амикусом, который продолжал всматриваться в лес. Перед ней стоял убийца, монстр. Сколько невинных людей он уже замучал? Сколько человек он ещё убьёт, если его не остановить? Грейнджер чувствовала, как чёрная злость выжигает в ней все сомнения. Она сможет это сделать, и рука не дрогнет. Было слышно, как оглушительно громко стучал пульс в висках, словно запустился обратный отсчёт до её последнего рывка. Десять. Малфой ещё где-то на свободе. Девять. Одного удара в шею должно хватить. Восемь… Даже если промажет, то хотя бы Драко сможет…