Шрифт:
Воскресенье
Я укладывал последние вещи в спортивную сумку: тёплая толстовка, как посоветовал отец, дополнительная пара носков, которую так настойчиво требовала взять мама. Ну и, конечно, старый и потрёпанный справочник по биологии, изученный мною до дыр. Рука привычно потянулась к плееру, однако я отдернул её в последний момент, когда вспомнил о правилах лагеря, в который собираюсь. Одно из них – это никакой современной электроники. Но это лишь малая жертва ради посещения такого места, как фактически последнего оставшегося заповедника на планете.
По голоэкрану фоном шла очередная передача про
– Ну что, сынок, ты готов ехать? – раздался голос папы. Дверь тут же открылась и в неё ворвалась мама, повиснув у меня на шее и судорожно всхлипывая, порой невольно подёргивая рукой.
– Ну что ты, мам, я же уезжаю всего на неделю, а ты рыдаешь так, будто мы никогда не увидимся, – я мягко отстранил её от себя и застегнул сумку, – ну всё, вот теперь я готов! Ладно, мам, давай обнимемся, но с одним условием: ты наконец перестанешь плакать, – она кивнула, глубоко вздохнула, крепко меня обняла, чмокнула в щёку и попросила беречь себя.
– Ну о чём ты, мам, ты же знаешь какая там охрана. Туда кого попало не пускают, мне вообще повезло, что директор этого заповедника когда-то учился с моим отцом, и поэтому я смогу там побыть там аж целую неделю. Ты представляешь, я увижу настоящие деревья! – я был так воодушевлен, что мама наконец-то улыбнулась мне, снова невольно дёрнулась и вытерла оставшиеся слёзы.
– Ну тогда давай, езжай скорее, иначе я снова расплачусь.
– Не переживай, всё будет хорошо. И ты не забывай пить свои таблетки – я поцеловал её в лоб и, закинув сумку на плечо, двинулся к выходу. – Пошли, пап, а то опоздаем, – позвал я отца.
Мы быстро обулись и вышли из квартиры. Спустившись на лифте и выйдя из дома, я окинул взглядом окно квартиры и увидел силуэт матери, утирающей слёзы, она помахала мне, я помахал в ответ и отвернулся.
И чего она так беспокоится? Уверен, что неделя пролетит быстро и глазом моргнуть не успеешь. За это время папа сел в машину и завел её. Я сел на пассажирское сидение. Он как обычно использовал ручное управление, хоть машина и была оборудована автопилотом, как и любая другая в наше время. Но он любил водить сам, говорил, что это приятное ощущение – управлять чем-то таким быстрым и опасным. Никогда этого не понимал, тем более ехать нам предстояло несколько часов. Лучше было провести это время за чтением или дрёмой, но не для него. Мы тронулись с места и выехали со двора на шоссе.
Отец решил сразу разогнаться и лихо уворачивался от проезжающих в потоке машин. Мимо нас на большой скорости летели высотки-улья, горели яркие неоновые и полупрозрачные вывески, а люди выглядели размытыми пятнами, так что даже если захочешь присмотреться, то просто не успеешь разглядеть. И, разумеется, нам не повстречалось ни одного кустика или даже травки. Что уж там говорить о деревьях.
Отец когда-то рассказывал, что во времена его детства всё вокруг было зелёное, а не серо-жёлтое как сейчас. Кислород вырабатывала растительность, которой на планете было немереное количество, а не специальные стратегические заводы, превращающие воду в драгоценный газ для дыхания и водород для современных двигателей. Около двадцати пяти лет назад, ещё до моего рождения, случилась массовая биологическая катастрофа.
Изначально был разработан вирус, убивающий разнообразную вредную растительность. Это было достижение, прорыв в сельском хозяйстве. Его использовали как средство от сорняков, он был заточен на определённые их виды и избавил человечество от такой проблемы как прополка грядок. Но вирус мутировал, захватывая всё больше и больше культур. Массовых средств борьбы с ним так и не было найдено, поэтому в спешном порядке по всему миру были возведены заповедники для сохранения хоть каких-либо остатков растений. Огромные площади, окружённые прозрачными, похожими на стекло куполами с охраной и специальной обработкой на входе, защищали последние крохи той земли, что помнил мой отец в детстве.
Я посмотрел на приборную доску автомобиля. Оказывается, в своих пространных внутренних рассуждениях я пробыл уже целый час. К этому времени город закончился. Вокруг была лишь пустыня. Люди не жили здесь, ведь в этом не было никакого смысла. Все заводы и разнообразные рабочие места располагались в черте города, а понятие дач и садовых домов умерло вместе с природой. Куда не кинь взгляд – лишь земля, пепел и камни. Единственным плюсом было лишь небо. Чем дальше мы отъезжали от города, тем более голубым и чистым оно становилось. Я оторвался от этого унылого зрелища и посмотрел на отца. Он выглядел расстроенным, что для него было не характерным, и заговорил первым.
– Когда мы приедем и устроим тебя, я должен буду заскочить и повидаться со старым другом, а потом поеду домой, к тебе заходить уже не стану, хорошо? – в его голосе чувствовалась напряжённость, и я попытался разрядить атмосферу.
– Хорошо, пап, но перестань вести себя как мама, я же вижу, что тебя что-то тревожит. О чем ты беспокоишься?
– Просто я с тобой никогда так надолго не расставался, как и твоя мама. Я волнуюсь. Новая среда, новое место, да еще и эти глупые правила.
Насчёт правил он был прав. Помимо отсутствия всякой современной техники, там необходимо было участвовать в ролевой игре «Орки против Людей». Подробностей я пока не знал, да и театрального таланта не имел, но за возможность увидеть живые деревья я бы и дьяволу душу продал.
– Глупые или нет – совершенно неважно. Ты же знаешь, зачем я туда еду, – я похлопал по сумке, где лежал справочник. – Не беспокойтесь вы так за меня, там вооружённая охрана, я никуда оттуда не денусь, а через неделю ты меня заберёшь, я вернусь к этому унылому серому городу, – я старался не думать о моменте отъезда и вновь повернулся посмотреть в окно. Где-то вдалеке мелькнул отблеск.
– Ты видел пап? Там впереди что-то блеснуло! – я пытался присмотреться получше, но ничего не разглядел.
– Да, это наверняка купол. Скоро уже приедем.
Я начал ёрзать от нетерпения, сидя на сиденье машины. Скорее, скорее, как же я хочу туда попасть! Я не сводил глаз с горизонта и через полчаса смог разглядеть сам купол, а за ним… Цвет. Тот самый цвет, что рисовали в современных голографических учебниках и разнообразной литературе. Тот самый цвет, что был изображён в моём справочнике. Тот самый цвет, что я представлял себе во снах. Зелёный.
Купол было едва видно, но моя улыбка расплылась до ушей. Я не представлял, чем себя занять и просто теребил в руках ключи от своей квартиры. Тем временем мы подъезжали всё ближе и ближе. Уже можно было рассмотреть аванпост и деревья за куполом. Это были сосны, если верить вызубренному справочнику. Но я и представить не мог, что они такие высокие. Да и сам купол был огромным и в высоту, а в диаметре он вообще не шёл ни в какое сравнение даже с самыми громадными строениями в городе.