Мясник
Шрифт:
слишком мало, лично ему они не встречались. Все — спекулянты и сволочи. Так он думал.
Не мог он работать ни сторожем, ни охранником, ни, как модно теперь выражаться, «политическим консультантом» у этих легализованных бандитов.
У него была первая модель «Жигулей» — так называемая «копейка», и он занялся частным извозом. Так-то лучше. Во всяком случае, ни от кого не зависишь. Разъезжаешь по городу, подвозишь людей и получаешь за это свои трудовые. Негусто, но семью прокормить можно. Если не жировать, конечно.
Он
Около подъезда стояли подростки — ровесники его дочери. Никита почувствовал в их взглядах что-то странное, необычное выражение глаз.
— Здравствуйте, Никита Сергеевич, — сказал ему, ухмыляясь во весь рот, Бочонок — дворовый шутник.
Никита на него взглянул внимательно и понял: нет, неспроста тот ухмыляется, ох, неспроста.
— Привет, Бочонок. А ты все растешь. Скоро совсем бочкой станешь. Чё лыбишь-ся-то?
Улыбка моментально слетела с лица мальчишки.
— А весело, — сказал он, переглянувшись с остальными ребятами.
Да, ребята определенно вели себя как-то странно: кто-то смотрел ему прямо в глаза и так же, как и Бочонок, ухмылялся; кто-то, наоборот, отводил взгляд, но ни одного, как ему показалось, равнодушного лица. Определенно что-то знают, но сообщать ему не торопятся.'
— Ну-ну, — кивнул Никита и стал медленно подниматься по лестнице.
«Что это они меня караулят?» — подумал он. И снова чувство опасности стало медленно, но настойчиво овладевать им. Последние ступени перед дверью в свою квартиру он уже одолел одним махом.
Дверь открылась сразу, едва он позвонил. На пороге стояла Людмила, жена. Увидев его, она разочарованно вздохнула и прошла в квартиру.
Интересно, уже в тревоге думал Никита, что тут происходит?
Внезапно он понял: дочь!
— Где Таня? — спросил он у Людмилы.
Жена уже подходила к нему, держа в
руке листок из обычной школьной тетради.
— Люда! — чуть повысил голос Никита. — Где Таня, я тебя спрашиваю?
Так же молча Люда протянула ему лист, на котором почерком дочери было написано несколько строк.
Никита взял листок и прочитал: «Папа и тетя Люда! Мне все надоело, и по этому я ухожу. Можете больше из за меня не ссориться и любить друг друга, сколько вам влезет. Я больше мешать вам никогда не буду. Но вы тоже мне не мешайте жить. Папа, не ищи меня, я уехала далеко-далеко, чтоб только не видеть ни тебя, ни эту фальшивую маму. Прощайте. Таня».
Он поднял голову и посмотрел на Людмилу:
— Где она? — только и смог он растерянно повторить свой вопрос.
Людмила устало пожала плечами.
— Почему ты думаешь, что я знаю? — чуть удивленно спросила она. — Меня она посвящает в свои тайны еще меньше, чем тебя.
— «Далеко-далеко»… — повторил он. — Что это могло значить?
Он вдруг вспомнил всю компанию в подъезде. Буквально через секунду он уже был за дверью. Словно испарился. Людмила только покачала головой. Она привыкла к странностям мужа.
Вся компания была в сборе. Казалось, они специально ждали, когда он вернется.
Так и было на самом деле.
— Я же сказал, — торжествующе проговорил Бочонок. — Щас он нам устроит допрос с пристрастием. По полной программе.
С него Никита и начал.
— Где она?спросил он Бочонка, подойдя к парню вплотную.
— Кто? — сделал тот вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Таня.
— Какая Таня? — глумился Бочонок.
«Спокойно, — сказал себе Никита, —
только спокойно. Все только начинается, поэтому спокойней, будь осторожен, Hе давай ему повода обвинить тебя потом в том, чего у тебя и в мыслях не было».
— Моя дочь, — еле сдерживаясь, ответил Никита.
_А я тут при чем? — удивленно пожал
плечами Бочонок. — Она же твоя дочь, а не моя жена. Что ты ко мне-то пристал, не пойму?
Он знает, понял Никита, но не скажет. Все они знают, но никто не скажет. Почему?..
— Почему? — спросил он.
Что почему? — переспросил Бочонок. Почему ты не хочешь говорить Что я тебе сделал?
— Вот именно! — захохотал Бочонок. — Что ты мне такого сделал, чтоб я тебе говорил? А?!
Никита отвел от него взгляд и посмотрел на остальных. Всего вместе с Бочонком их было пятеро.
Вот Серега, худой долговязый мальчишка с выбитыми в драке передними зубами. Вот Степка по кличке Шкет — в свои пятнадцать он выглядел девятилетним пацаном. И две девчонки, похожие друг на
друга, как сестры-близнецы: Алка-Алкаш-ка и Надька, которую ровесники почему-то звали «Надя, у которой п… сзади». Никита не знал, почему именно они так ее звали, да, собственно, и задумываться над этим не хотел. А теперь вот почему-то задумался. Хотел думать о дочери, о Тане, о том, где она может быть, а вот думает, почему эту самую Надьку называют… тьфу, нашел, о чем думать.
Он снова посмотрел на Бочонка. Тот, не таясь, ухмылялся прямо ему в лицо, и это помогло Никите взять себя в руки.
— Ну? — уже спокойно проговорил он. — Будешь говорить?
— Да что говорить, дядя? — внезапно заорал тот. — Что ты пристал к детям?!Сидим, никого не трогаем, не пьем, не курим, не нарушаем. А ты приходишь и пугаешь, запугиваешь. Уйди, дядя, а то мы милицию позовем! — садистски улыбнулся толстяк, наступая на больную мозоль Никиты.
Никита понял, что над ним издеваются, причем не особенно это скрывая. И ему показалось это странным, раньше ребята не вели себя так откровенно подло. Внезапно он все понял…