Мятеж обречённых
Шрифт:
– Как же ты наивен, юноша, – с сожалением покачал лысой головой Гефар. – Именно враги чаще всего пытаются выдать себя за самых искренних друзей. Посмотри, кто стоит рядом с тобой, – вытянув руку, Гефар указал на Андрея. – Ты, должно быть, доверяешь этому человеку, а он между тем пришел в наш мир для того, чтобы уничтожить Кедлмар.
– Послушай, Джагг, – обратился к Андрею Шагадди. – Если этот лысый клоун никакой не генерал, значит, мы можем просто скрутить его и сдать внутренней страже.
– Не думаю, что это будет так просто сделать, – покачал
– Но попробовать, наверное, все же стоит, – стоял на своем Шагадди. – Не пойму, чего добивается этот Гефар, но слова его мне совершенно не нравятся.
– Естественно. – Круглое лицо Гефара снова расплылось в усмешке. – Потому что мои слова несут в себе яд, разъедающий ваши души.
– Послушай, – решительно обратился к Гефару Андрей. – Давай заканчивать эту комедию. Что тебе нужно от нас?
– От вас? – Гефар довольно-таки бездарно изобразил на лице удивление. – Мне ничего от вас не нужно. Но и сами вы мне тоже не нужны.
– Ну хватит! – С размаха стукнув ладонью по столу, Шагадди рывком поднялся на ноги.
– Сидеть! – вытянув руку, направил на него указательный палец Гефар. – Или ты забыл про свою ногу, раненную в Гиблом бору?
Коротко вскрикнув, Шагадди упал на стул. Прижав обе ладони к бедру, он согнулся пополам. Лоб его уперся в колени. Боль была настолько сильной, что Шагадди не мог даже стонать. Он только зубы стиснул так, что скулы свело судорогой.
– А ты? – Палец Гефара указывал теперь на Юнни. – Ты помнишь о том, как вдохнул газ, вырвавшийся из тела твоего умирающего товарища?
Юнни обеими руками схватился за горло. Лицо его покраснело. Вены на шее вздулись.
– А-а! – коротко вскрикнул Шагадди и, всем телом рванувшись вперед, упал со стула на пол.
Быстро перевернувшись на бок, он выхватил из внутреннего потайного кармана куртки пистолет и, направив его на Гефара, нажал на курок.
Восемь пуль, пробив тело Гефара, вошли в стену за его спиной. Из ран на груди чудовища, порожденного запредельной реальностью, хлынули потоки крови. Кровь лилась, как в кино, – обильно, эффектно и ненатурально.
Что-то ударило в дверь со стороны кабинета полковника Бизарда. Дверь содрогнулась, но не открылась, хотя она не могла быть заперта уже потому, что в ней просто не было замка.
Наклонив голову, Гефар как будто даже с некоторой досадой и удивлением посмотрел на свою грудь. Кровь уже не хлестала из ран фонтанами, но заношенный генеральский мундир был насквозь пропитан темной влагой.
Гефар провел по груди рукой и посмотрел на перемазанную кровью ладонь. Затем он вытер руку о бедро и совершенно спокойно, вполне обыденным голосом сообщил корчащемуся на полу от боли Шагадди:
– Ты будешь умирать долго и мучительно.
Это была даже не угроза, а просто обещание.
Гефар рванул край мундира на животе. О стол ударилась отлетевшая пуговица. Из стреляной раны на животе Гефара выскользнула маленькая змейка изумрудного цвета. Упав на пол, она свернулась в тугую спираль, тут же развернулась вновь и быстро заскользила
– Эта змея будет поедать тебя изнутри, – с улыбкой доброго дядюшки на губах сообщил приговоренному солдату Гефар. – Боль будет ужасной, и длиться она будет месяцами. Для того чтобы утолить голод змеи, ты, подобно голодной грыке, будешь жрать все, что попадется. Вскоре тело твое превратится в огромную бочку, набитую зловонными отходами, а боль будет по-прежнему мучить тебя. Ты спасешься только в том случае, если найдешь силы убить себя.
В дверь снова что-то тяжело ударило.
На этот раз дверь распахнулась, и в комнату ввалился полковник Бизард.
Он быстрым взглядом окинул комнату и ровным счетом ничего не понял. На полу корчился Шагадди, а неподалеку от него сидел, привалившись спиной к стене, Юнни с разинутым ртом выпученными глазами, похожий на рыбу, поднятую с глубины. у двери стоял лысый генерал в залитом кровью мундире. Единственным человеком, выглядевшим нормально, оставался к этому моменту только Джагг. Именно поэтому все имевшиеся у него вопросы полковник Бизард обратил именно к нему.
– Что здесь происходит, рекины вас раздери?! – заорал он, глядя на Апстрака, словно именно он был за все в ответе. – Кто стрелял?! Я тебя спрашиваю, сержант!
Андрей ничего не ответил. Сейчас ему было не до объяснений с командиром части. У них будет время обменяться мнениями по поводу произошедшего, но только в том случае, если в ближайшие пять-десять минут все они останутся живы. А надежды на это у Андрея, признаться, было не так уж много. В отличие от Мииз, которая торопливо излагала ему теорию, которую она с помощью Дейла только что вывела.
– Слушай меня внимательно, возможно, другого времени на повторения или разъяснения не будет. Та часть запредельной реальности, что породила Гефара, проникла в ваш мир через точечный прокол. Ее слишком мало, и связь ее с основной массой запредельной реальности слаба. Гефар – это не материальная сущность, а образ, проецируемый в сознание каждого из вас.
– Поэтому и вид у него такой чесоточный? – не удержался от вопроса Андрей.
– Прежде Гефар появлялся в Кедлмаре в образе странствующего философа, искателя вечной и непрекословной мудрости жизни, – ответил ему Дейл. – По-видимому, он еще не может полностью воспроизвести образ, соответствующий нынешней ситуации в Кедлмаре.
– Что также свидетельствует о его слабости, – добавила Мииз.
– А как же Розетта? Куратор сказал, что его убил Гефар.
– Гефар заставил его убить самого себя.
– Как это?
– У Розетти были раздроблены кости лицевого черепа, но при этом окружающие их мягкие ткани были не повреждены. Запредельная реальность изменяет в первую очередь сознание людей и их способность адекватно воспринимать окружающую действительность. Реальный мир меняется уже под воздействием трансформированного сознания самих людей. Гефар заставил Розетти поверить в то, что ему был нанесен сокрушительной силы удар в лицо.