Мятежная княжна

Картленд Барбара

Стоило ей подумать о короле, она снова живо вспомнила, как он скучал на их концерте, даже не стараясь скрыть это.

«Как же я смогу жить с ним?»— снова спросила себя Тора.

Ответа на этот вопрос не было, и ей снова захотелось плакать.

Ее родители не имели ни малейшего представления о том, как страдает их дочь. Великие князь и княгиня привыкли считать ее ребенком, от которого требовалось только одно: повиноваться им. Они были бы очень удивлены, если бы Тора попыталась заговорить с ними о своих чувствах,

настолько, с их точки зрения, они не могли иметь никакого значения.

Накануне вечером великий князь сообщил жене и дочери о подробностях церемонии встречи короля Солоны.

— Я встречу короля при въезде в город. Мы поедем в ратушу, где его будут приветствовать премьер-министр и представители города.

— А мне можно будете вами поехать? — спросила великая княгиня.

— Нет, — отрезал великий князь. — Вы с Торой будете ждать здесь. Мыс королем вернемся во дворец после приема в ратуше. Вы будете ждать в Тронном зале. Это самое подходящее место, чтобы вас ему представить. И, полагаю, за стол нам надо будет усадить около пятидесяти человек.

— Все уже готово, — заметила великая княгиня. Не обратив внимания на слова жены, великий князь продолжал отдавать распоряжения:

— Вы с Торой будете стоять прямо перед троном. Сначала я подведу короля к вам, а потом представлю ему наших гостей в соответствии с их рангом.

— Я как раз думала… — начала было великая княгиня.

— Вам совсем не обязательно думать! — оборвал ее великий князь. — Все уже решено. Ваше с Торой дело проявить к высокому гостю максимум любезности.

Пристально посмотрев на дочь, великий князь добавил:

— Запомни: если ты королю не понравишься, он может вернуться в Солону, не сделав тебе предложения.

Тора с трудом сдержалась, чтобы не сказать, как она была бы счастлива в этом случае.

— Если это случится, нашему престижу будет нанесен немалый урон, — заявил великий князь. — Я только вчера вечером вспомнил еще несколько правящих семейств, в которых есть дочери, которые могли бы претендовать на титул королевы Солоны.

— Я не сомневаюсь, что они гораздо больше соответствовали бы этому титулу, папа! — пробормотала Тора. Ее отец возмущенно выпрямился.

— Глупости, Викторина! — прогремел он. — Ты с самого-начала говорила какую-то чушь! Ты должна считать себя счастливицей, что тебе представился шанс стать королевой. И не какого-то крошечного государства, о котором никто никогда и не слышал, а такой сильной державы, как Солона!

Великий князь распалялся все сильнее, и его жена поспешила примирительно сказать:

— Я уверена, что Викторина просто поскромничала. Она не может не сознавать, что мало найдется девушек, которые получают столь лестное предложение в восемнадцать лет, еще не начав выезжать в свет!

— По крайней мере можно будет сэкономить на первом балу! — проворчал великий князь. —

Впрочем, свадьба обойдется нам дороже.

— Я уверена, что все в стране будут в восторге от такого празднества! — откликнулась великая княгиня. — Как хороша будет Тора в подвенечном платье!

Торе хотелось закричать, что все эти планы строятся ради человека, которого она сама ничуть не интересует. Однако она сдержалась и отошла к окну, чтобы скрыть слезы, которые выступили у нее на глазах.

До ее встречи с королем оставалось всего несколько часов!

Ей хотелось бежать куда глаза глядят, но умом Тора понимала, что это бесполезно. Если она и попытается убежать, ее вернут обратно. Если попробует скрыться, ее найдут.

Она знала, что даже уйти в монастырь она не сможет без разрешения отца, — ни один монастырь ее не примет.

«Я в тупике, и мне некуда деться!»— сказала она себе с полной безнадежностью.

Утром она надела свое самое простое платье и, не зная, чем себя занять, ушла в музыкальный салон. Там она снова и снова играла песнь о любви, сочиненную профессором.

Спустя некоторое время за ней явилась в салон ее фрейлина.

— Вы ведь не хотите опоздать на такую важную встречу, ваше высочество! — лукаво и многозначительно проговорила она.

Тора ничего не ответила.

Она молча закрыла крышку рояля, словно прощаясь со всеми своими мечтами, и прошла в свои апартаменты, где ее уже ждала камеристка.

Платье, которое ей шили так поспешно, оказалось настоящим шедевром портновского искусства. Белое, с турнюром, отделанное букетиками розочек, по глубокому вырезу и по рукавам, оно выгодно подчеркивало прелестную фигурку девушки. Рукава у самого локтя украшали драгоценные белые кружева.

Еще совсем недавно Тора пришла бы в восторг от такого наряда. Она грезила бы о вальсах Штрауса, о танцах при свете звезд. Но теперь она не чувствовала ничего, кроме безмолвного отчаяния.

— Вы ослепительны, ваше высочество! Вы просто великолепны! — восторженно воскликнула камеристка, когда туалет был окончен.

Но Торе было все равно, как она выглядит, какое впечатление произведет на старого, скучающего, равнодушного короля.

— Я ненавижу его, ненавижу его Солону! — яростно шептала Тора.

Ей вспомнился тот волшебный миг, когда Миклош заключил ее в свои объятия и впервые поцеловал при свете звезд. Если бы в тот момент она умерла, она по крайней мере умерла бы счастливой!

Снова всем своим существом Тора молила отчаянно и безнадежно:

«Спаси меня. Ах, Миклош, спаси меня! Я люблю тебя!»

Однако, когда Тора присоединилась к матери, ее страдания выдавала только смертельная бледность.

— Ты прекрасно выглядишь, милая! — радостно заметила великая княгиня. — Я не зря потратила столько сил, стараясь, чтобы платье было готово вовремя.