Мятежная весна
Шрифт:
– Все же Базилий был дураком, – проворчала Лисандра. – Он, может, и доверял этому королю, но мы-то его ошибок не повторим! Его проткнули насквозь, и поделом. Рано или поздно это все равно произошло бы. Как подумаю, что за олух был наш вождь, так прямо тошнит! – Следующая стрела Лисандры прошла мимо цели – над умением сосредоточиться следовало поработать. – Лучше расскажи мне еще об этих бунтовщиках, что задумали восстать против короля!
– А что именно ты хочешь знать? Неужели надумала стать одной из немногих девчонок, влившихся в их ряды?
– Может, и надумала!
– Да ладно
– Не смешно, – буркнула Лисандра.
Хотя на самом деле брат был прав. По крайней мере в том, что касалось упражнений в стрельбе. Деревьев в окрестностях, кстати сказать, насчитывалось очень немного. Кругом расстилались безжизненные бурые пустоши, кое-где перемежаемые зеленоватыми клочками обработанной земли: там женщины разбивали огороды и пытались выращивать овощи, но урожай год от года становился все хуже – одни слезы, да и только. Чего нынче в Пелсии определенно хватало, так это слез. У матери, к примеру, глаза так и не просыхали с того самого дня, когда стало известно о смерти Базилия.
От вида такого горя у Лисандры сердце разрывалось, но все-таки она пыталась взывать к разуму.
«Думается, мы сами принимаем решения, и это касается каждого, – только накануне вечером говорила она матери. – А кто стоит во главе, не так уж и важно!»
Мать ответила ей взглядом, полным усталого и грустного долготерпения.
«Как же ты наивна, доченька… Не сбилась бы ты с пути из-за этого!»
Сейчас она молилась покойному вождю о своей дочери, не желавшей признавать общепринятых правил. Собственно, этого и следовало ожидать. Лисандра всегда была среди девушек белой вороной и плохо вписывалась в компанию подруг – те просто не понимали ее. Она предпочитала мастерить стрелы, да так увлеченно, что пальцы покрывались мозолями. Дома она бывала редко, много времени проводя на воздухе, и ее обгоревший нос едва не светился в темноте.
Грегор вытянул руку, преграждая ей путь.
– Что такое? – удивилась она.
– Смотри…
От деревни их отделяло менее мили. Прямо впереди расстилалась небольшая поляна, лишенная какой-либо растительности. Ее окружали засохшие кусты и облетевшие деревья. А посередине поляны стояла старуха. Лисандра узнала ее: это была Талья, старейшая жительница деревни. У ног Тальи лежала убитая лисица. Сцедив кровь животного в деревянную чашку, старуха макала в нее палец и чертила на иссохшей, потрескавшейся земле какие-то знаки.
Ничего подобного Лисандра в жизни своей еще не видала.
– Что она делает? Что она там такое рисует?
– Четыре знака, – шепотом ответил Грегор. – Знаешь, что это такое?
– Нет, а что они значат?
– Это символы четырех стихий: огня, воздуха, воды и земли. – Он по очереди указал ей на треугольник, спираль, две волнистые линии и круг в круге. Потом сглотнул. – А я и не знал. Наша деревенская бабка… она, оказывается, ведьма! Она из древлеверов!
– Погоди, – нахмурилась Лисандра. – Наша Талья, которая от старости
Она ждала, что Грегор расплывется в улыбке и заверит ее, что пошутил. Но брат был абсолютно серьезен.
Брови Грегора сошлись к переносице.
– Кое-какие подозрения у меня были, а теперь вот оно, доказательство. Сколько же лет она хранила свою тайну! Ты ведь знаешь, что может произойти с ведьмой!
В странах, с которыми граничила Пелсия, ведьм отправляли на костер. Их вешали. Им рубили головы с плеч. И даже здесь, в Пелсии, ведьм почитали злом. Они приносили несчастье. Это они наложили проклятие, из-за которого страна скудела и чахла. А в Лимеросе многие полагали, что именно из-за ведьм королевство постепенно сковывал лед.
Лисандра припомнила, как Талья приняла известие о гибели Базилия. Старуха повела себя необычно. Она мрачно кивнула, отряхнула пыльные юбки и произнесла всего одно слово: началось.
Ее давно уже считали поглупевшей от старости, поэтому никто не обратил внимания на это странное высказывание. И только у Лисандры бабкино «началось» еще долго звенело в ушах, а по спине гулял холодок.
«Что началось? – поймав Талью за руку, спросила она. – О чем это ты?» – «Конец грядет, деточка, вот что. – Старуха обратила на нее взгляд водянистых, выцветших глаз. – Это начало конца».
Поэтому Лисандра не сразу ответила брату, а когда наконец заговорила, сердце у нее билось так, что кровь шумела в ушах.
– Древлеверы – это кто?
– Это те, кто поклоняется стихиям. Так велит древняя вера… Старше ее только сами элементали. А судя по тому, что мы тут видим, – он кивнул в сторону поляны, – Талья нынче взялась творить магию крови…
Магия крови! У Лисандры по спине пробежали мурашки.
– А зачем? – спросила она.
Прежде она, конечно, слышала о подобном, но воочию увидела лишь теперь. Грегор всегда гораздо больше ее верил в незримое – в магию, ведьм и старые предания. Лисандра не особенно любила слушать сказителей. Пустопорожним басням она предпочитала нечто такое, что можно было пощупать, проверить. Сейчас она едва ли не впервые жалела о своем невнимании.
Вот тут-то взор Тальи с ястребиной зоркостью устремился на брата с сестрой, вычленяя их в кустах при последнем свете гаснущих сумерек.
– Слишком поздно, – проговорила она достаточно громко, чтобы они могли расслышать ее. – Я не могу привести в действие магию, достаточно сильную, чтобы всех нас защитить. Я лишь вижу тени грядущего, но остановить их мне не по силам…
– Талья! – неуверенно окликнула Лисандра. – Что ты там делаешь? Пойдем отсюда! Не надо…
– Лисандра Барбас, ты должна кое-что для меня сделать.
Девушка озадаченно оглянулась на брата. Потом снова повернулась к старухе:
– Чего же ты от меня хочешь?
Талья широко развела окровавленные ладони. Глаза у нее полезли из орбит, словно на видела кругом нечто ужасное, воистину злое.
– Бегите! – закричала она.
И в это же мгновение длинная пылающая стрела ударила Талью в грудь. Старуха зашаталась, сделала шаг назад и рухнула наземь. Одежда она ней вспыхнула неестественно быстро.
Лисандра схватила Грегора за плечо: