Мятежник
Шрифт:
— Я вижу третий: например, выполнить их задание — уничтожить Одержимых. Снять эту Тревогу, — сказал я.
— Это заведомо невыполнимое задание. Его дали, чтобы сплавить тебя из Города и тихо избавиться, — подал голос Корвин. — Точно так же покончили с командой Кастора. Расчет на то, что в диких землях очень просто организовать какое-нибудь происшествие. У Шепота длинные руки и он крайне опасен! Что до Одержимых — как ты себе это представляешь? Они заражены, Тьму не вылечишь разговорами! Думаешь, мы не пробовали? Да мы пробовали все!
— Да,
Я посмотрел на Десницу. Возможности «Дезинтеграции» не выходили у меня из головы, но Инкам пока не стоило знать о моих способностях слишком много.
— Одержимых не уничтожить, это бессмысленно, — согласилась Ракша, — Грэй, многие уже знают о твоем возвращении. И еще больше узнают. Мы не просто так вышли на Эспланаду, архонтам не удастся замять слухи! Ты должен забрать у них власть, нас поддержат многие, у нас есть все шансы!
— Мне не нужна власть над Городом, Ракша.
— Ты должен понимать, что сегодняшнее выступление нам не простят, — жестко сказала Ракша. — Ни Инкам, ни людям! И в первую очередь тебе, Грэй. Ты им не нужен, ты — угроза! Архонты будут всеми способами стараться избавиться от тебя. Вы все знаете Шепота. Пути назад нет, теперь мы все — мятежники!
— Да, если мы не покончим с ними, они покончат с нами, и очень быстро, — согласился Корвин. — Уверен, вот прямо сейчас Фурий и Шепот обсуждают план, как раздавить нас. Я уже говорил, и повторю еще — нужно действовать на опережение!
— Нет! Вы призываете к открытому восстанию, — сказал я. — Я не хочу начинать в Городе гражданскую войну. У Шепота тоже есть сторонники, и они будут защищать власть.
— Да, будут, и что? Но большая часть Легиона, многие ветераны-Инки пойдут за Прометеем. Клановые тоже, если им пообещать смягчение или отмену Клятвы. Ты недооцениваешь свое влияние.
— Проблема в том, что я больше — не Прометей, слышите? — медленно сказал я. — Прометей мертв, он сам так сказал. А меня зовут Грэй.
— В тебе горит его огонь, его не перепутаешь, — резко ответила Ракша. — Мы — Инкарнаторы! Имя, облик, память — вторичны, важна внутренняя суть.
— Я знаю, — кивнул я. — И понимаю, что за именем Прометея пойдут многие. Но мне не нужна война и кровь в Городе!
— Людям, да и Инкам, нужен лидер, знамя, — сказал Корвин. — Мы давно думали о том, как покончить со старыми порядками, но без тебя восстание не имело бы шансов на успех. Сейчас они есть.
— Мне не нужна эта война. Вы слышите меня или нет? — я начал понемногу закипать и встал. — Мне не нужна власть! Те, кто свергнут архонтов, могут оказаться еще худшими чудовищами! Зачем вы хотите сделать меня знаменем этой борьбы?
— Потому что это твоя судьба, — сказал Крестоносец. — Я люблю этот Город, построенный тобой. И мне больно видеть, во что он превращается… Во что превращаемся мы сами…
— Город погряз во мраке, Грэй, — сказал Буран. — Этого не видно со стороны, но он прогнил изнутри… и мы все это понимаем. Мы вырождаемся, теряем технологии и силу. Каждое поколение все слабее. Много Инков покинуло Город и Легион, видя, что тут происходит. Были и те, кто пытался это изменить. Они тоже ушли… или их не стало.
— Архонты не хотят перемен, — каркнул Корвин. — Врата в Город, открытые во времена Прометея, теперь заперты. Мы почти не принимаем людей и берем с кланов живую дань, чтобы пополнять ряды одаренных. Снятие Тревог ограничивается рейдами, которые могут принести Синие Звезды архонтам и их приближенным.
— Наше существование бесцельно, — угрюмо кивнула Ракша. — Мы, Инкарнаторы, не можем ничего изменить, и нас осталось очень мало. Мы утратили надежду. Легион больше не защищает людей, он защищает себя и статус-кво, которое создали архонты. Грэй… даже если ты не считаешь себя Прометеем — ты должен стать им!
Они смотрели на меня, и я вдруг понял их чувства — потому что ощущали все собравшиеся здесь примерно одно и то же. Бессмертные несчастные старики, утратившие вкус и интерес к жизни, они потеряли надежду на изменения. Бесконечные годы, бесчисленные Тревоги, победы и поражения, любовь и ненависть — все выцветало, превращаясь в серую золу. Лучшие из них, те, в ком огонь жизни горел особенно ярко, вступили в Первый Легион и поклялись защищать людей. Девяносто из ста погибли, а оставшиеся — те, кого я видел перед собой — вынуждены были смотреть, как старые идеалы превращаются во что-то противоположное и мерзкое. Это было больно — бессильно смотреть, не имея сил изменить. Мое появление, как искра, зажгло старые угли, и в них снова зарождалась надежда.
Город, когда-то созданный оплотом цивилизации, путеводным маяком и очагом ее возрождения, теперь закуклился. Политика архонтов и хитрые интриги Шепота постепенно извратили все, на чем стоял его нравственный фундамент, и даже Легион становился больше похож на карателей, чем на защитников людей. Я и сам убедился в Энджело, как люди из «дикого мира» воспринимают городских эмиссаров, видя в них угрозу, а не помощь. Кланы, трибуты, Клятва, из-за которой вассальные поселения отдавали Городу свою молодую кровь — все это тоже выглядело крайне неприятно, хотя и эффективно работало. Однако кипяток рано или поздно все равно выплеснется из бурлящего котла, сколько ни накрывай его крышкой.
И, кажется, это время пришло.
Глава 7
Ночка после совета выдалась нелегкая. Предстояло многое обдумать. К счастью, ощутив мое настроение, Инки не стали торопить с принятием решения.
В Городе сложилась взрывоопасная ситуация и я оказался той искрой, от которой загорелся запал. Те из Инков, кому поперек горла стоял Совет Архонтов, готовы были встать на мою сторону. Казалось бы, это полностью соответствовало моим интересам, но чутье, которому следовало доверять, шептало, что ситуация немного сложнее, чем кажется.