Мятежник
Шрифт:
Змееносцы» шагнули к трибутам, грубо заставляя их встать на колени и упирая стволы в затылок. Нам повезло, что некоторые медлили, явно сомневаясь в приказах командира. Наверняка кто-то из офицеров «Змееносцев» тоже провел пять кругов в этих стенах, и такой расклад справедливо вызывал у них только негатив.
— Грэй! — Асмунд рванулся, хотя его руки были стянуты за спиной. К широкоплечему дану тут же шагнули двое легионеров, один из них зло рявкнул:
— Стоять, трибут!
А второй без разговоров врезал прикладом «Суворова» между лопаток, усмиряя непокорного. Удар вышел резким, и Ас, не удержавшись на ногах, рухнул навзничь, звучно впечатавшись лицом в плац.
— Вы что, совсем озверели? — выкрикнул мастер Кей отчаянно, а на широких скулах Паука затвердели желваки, — Инкарнаторы, Клятва!
— Заткнись! — приказал Нагата, — Гелиос! Сдавайся!
Лук Гелиос, окруженной со всех сторон, был направлен прямо на Нагату. Беспомощный, ставший предметом торга, я вдруг понял, почему Заклинательница бездействует. Она тянула время, ожидая, пока винтокрыл с подкреплением сможет приблизиться к Тимусу. Мы совершили ошибку, поторопились, разделившись с основной группой «Солнцеруких», хотя — кто знает, успели бы вообще застать врагов, промедлив с посадкой.
Нагата тоже это понял. Гул винтокрыла стал различим, жужжащая точка в небе обретала отчетливые очертания. По его тонким губам вновь поползла усмешка.
На одной из пустых крыш Тимуса материализовался темный силуэт. От него к «Клювану» прянул тонкий алый луч, вокруг которого мгновенно задрожал воздух. Это была какая-то поражающая способность, вроде «Луча Смерти», потому что винтокрыл загорелся и моментально начал терять высоту. Пилот не ожидал ничего подобного, да и что он мог сделать? Через несколько секунд он с оглушительным взрывом врезался в склон горы.
Я закрыл и открыл глаза. Только что погибли, сгорели в огне, минимум тридцать человек из тех, кто пришли выручать меня на Эспланаду. Десятки разумов разом погасли, растворившись в бесконечной Грани. Внутри что-то оборвалось, надежды, что мы сумеем договориться, больше не было, и душу заполнила холодная гнетущая пустота.
Война началась.
Я больше не чувствовал боли. Лучше умереть, чем проиграть вот так унизительно! Мое пси-поле захватило всех ближайших людей — и легионеров, и трибутов. Даже без амплификатора обостренное болью восприятие позволяло отчетливо ощущать их — и транслировать свои чувства. Мгновения как будто растянулись, и в подробностях, до мельчайшей детали, я запомнил все, что происходило вокруг.
Силуэт ошеломленной Гелиос в сиянии «Ауры Света». Алую точку прицела, пляшущую на эбеновой коже Паука. Ссадины и кровь на лице Асмунда. Бешеные, непонимающие, злые глаза мастера Кея. Закушенную губу побледневшей Евы из клана Ястреба. Оружие в руках «Змееносцев», готовое изрыгнуть смерть, и странное дрожащее марево на крыше Тимуса, обернувшееся Аразу и Холо, двумя напарницами-близняшками из «Черной Змеи».
— Не дергайтесь, — повторил вражеский Инкарнатор. — Последний шанс: сложи оружие, Гелиос, и тогда у вас есть шанс выжить.
Я поймал взгляд Евы. Рыжеволосая дочь клана Ястреба смотрела прямо на меня не отрываясь, и мне даже показалось, что девушка улыбается. Затем она медленно опустила веки.
Импульс! Я ударил по легионерам всей ментальной мощью, взрывая их сознания резкой болью. Этому приему научила Немезида, и отдельного человека он, скорее всего, отправил бы в глубокий обморок, но «Змееносцев» вокруг было больше двух десятков, и воздействие вышло распределенным. Тем не менее сработало — один вскрикнул, хватаясь за голову, некоторые пошатнулись, будто получив хороший удар, остальные на несколько мгновений потеряли концентрацию.
Ева резко распрямилась. Каким образом она освободилась, я не понял, но в руке девушки сверкнул нож в виде пера — тот самый, из Синей Стали, что она показывала мне на побережье. Она вонзила его точно под подбородок дезориентированного легионера, угодив в эластичный стык между нагрудником и шлемом «Гардиана», и противник захрипел, роняя оружие.
Короткая очередь тут же отшвырнула девушку — рефлексы легионеров не уступали выучке трибутов, но она успела сделать главное. Пламенная птица, похожая на огромного ястреба, появилась над активированным артефактом — и «Див» яростно рванулся в атаку. Один из «Змееносцев» вспыхнул, как факел, остальные дрогнули, открывая беспорядочный огонь по А-существу.
Гибель Евы послужила спусковым крючком. Арестованные трибуты начали действовать. Видимо, нечто подобное планировалось давно, и заговорщики знали, что и как будут делать. Странно, что легионеры не отобрали у них клановые артефакты из Синей Стали, хотя — откуда им было знать о свойствах этих с виду безобидных вещей? А Инки, скорее всего, действовали в спешке и тщательно обыскивали арестованных только при посадке в винтокрыл. Сегодня я убедился, что помимо Евы, Айвена и Юи подобные закладки имели и другие трибуты.
Сразу шесть или семь освобожденных азур-существ бросились вперед, сметая стреляющих «Змееносцев». «Дивы» были совершенно разными по форме, но их объединяла смертоносность. Трибуты пытались завладеть оружием упавших легионеров, Паук схватил и повалил на землю одного из конвоиров, а другие задержанные мастера пустили в ход свои азур-способности. Вокруг воцарился ад, наполненный огнем, криками и стрельбой.
Гелиос наконец-то дала волю своему гневу. Стреляя из серебристого технолука, она в мгновение ока подожгла сторожевые башни и крыши Тимуса. Море огня скрыло фигурки Холо и Аразу и снайперов «Змееносцев». Гелиотермические заряды, взрываясь клубами слепящего пламени, наносили колоссальные повреждения, объятые огнем легионеры с воплями падали вниз.
Стало ясно, почему Нагата пытался уговорить Гелиос сдаться. При желании Заклинательница могла устроить настоящий огненный армагеддон. Один из первых зарядов взорвался между нами, опалив обоих солнечным огнем. Я мгновенно инкарнировал, Нагата — тоже, и прыгнул ко мне сквозь пламя, чтобы добить. И наткнулся на выстрел в упор, оглушительно прозвучавший прямо над моим ухом.
В бою бывает так, что все рушится, и тот, кто побеждал минуту назад, внезапно терпит поражение. Случайностей и факторов так много, что никакая нейросеть не способна просчитать их на все сто процентов. Если бы было по-другому, зачем системе Стеллара существа со свободной волей?