Мятежник
Шрифт:
То, что сидело на месте водителя перед Лекой, уже нельзя было назвать Эдом. Да и человеком, пожалуй, тоже. Длинный кожистый череп серого цвета покрылся сплошной массой шевелящихся отростков-червей. Щель в затылке открывалась и закрывалась, жадно заглатывая воздух. Роговые щитки на спине топорщились в беспорядке, между ними быстро росли толстые жесткие волосы.
Пейзаж за окном мелькал с невероятной скоростью. Леке удалось рассмотреть лишь черные скалы неописуемой ломаной формы, покрытые розовыми лишайными пятнами. Среди них кое-где торчали металлические деревья, скрученные в узлы чудовищной
«Спасение... – Мысль выпорхнула откуда-то из-под сиденья и медленно вплыла в голову девушки, помахивая перистыми ресничками. – Должен быть путь к спасению. Значит, так. Это будут три такие кнопочки и рычажок. Направо нажмешь – коня потеряешь. Налево нажмешь – себя потеряешь. Прямо нажмешь – охренеешь...»
Немедленно на спинке переднего сиденья появился небольшой пульт с тремя кнопками – красного, синего и черного цвета. Надпись над пультом гласила:
PRESS ANY KEY AND GET LOST YOUR SKI*
[Нажми любую кнопку, и откинешь копыта (англ. жарг.)]
Ниже было написано маленькими буковками:
перед задавливанием кнопочек вовнутрь соответствующих отверстий необходимо произвести соответственное продумывание процесса действий по надавливанию. При задавливании несоответствующей кнопки возможны сдвиги и эксцитусы леталисы
«А какая кнопка соответствующая? – подумала Лека. – Нажмешь не ту – и труба... Так нечестно! Мне нужна Подсказчица».
Маленькие липкие лапки заскреблись в волосах Леки. Крылышки защекотали ее ухо, и Лека дернула головой.
– Это ты, Муха-Цокотуха?
– Я, – ответил знакомый басок. – Чего изволите?
– Если ты появилась, значит, у меня снова глюки начались? Я же не принимаю больше никаких наркотиков!
– Значит, приняла. Вопрос давай, некогда мне!
– Вот тут три кнопки. Какую нажимать-то?
– Загадаю я тябе загадку, девонька, – запела Муха. – Коли синюю нажмешь, то костей не соберешь. Коль надавишь красную – будет смерть ужасная. К черной коль благоволишь, то к чертям ты полетишь. А какую кнопку жать – тебе, доченька, решать.
– Значит, черная, – решила Лека. – Летать так летать.
Она протянула руку к черной кнопке. Но проклятый пульт, только что маячивший возле самого ее носа, стремительно понесся вдаль вместе с передним сиденьем. Лека сделала отчаянное усилие. Рука ее тянулась все дальше и дальше – метр за метром, так, что она уже едва различала пальцы, скрывшиеся за фиолетовым маревом горизонта. Рукав ее кружевного бального платья, застегнутый на белую пуговку у запястья, затрещал, но все же выдержал и потянул за собой всю одежду. Лека отстраненно наблюдала, как вытягивающаяся рука нанизывает на себя платье, оборчатое белье и чулки и уносит все это вдаль. Из одежды на девушке остался только водолазный шлем, украшенный оранжевым пером райской птицы.
Внезапно черная кнопка вынырнула из пустоты и помчалась на Леку, как пуля, видимо собираясь пробить ей голову. Но всего лишь шлепнулась о стекло шлема и расплылась по нему жирной кляксой. Лека схватила кнопку, скользкую и противную на
Кресло под ней пришло в движение. Взревели реактивные двигатели, в потолке раскрылся прямоугольный люк, и Лека катапультировалась из автомобиля со скоростью полкилометра в секунду. Черное небо в звездах стремительно надвигалось на Леку. Ветер ревел тигром, прижимал ее к спинке кресла и пытался размазать, как масло по бутерброду. Шлем со звоном лопнул и разлетелся миллионами осколков. Девушка посмотрела вниз. Машина осталась где-то далеко внизу – едва различимый синий прямоугольник на узкой полоске дороги. Лека захохотала во все горло.
«Что, съел, выродок проклятый?! – кричала она и лупила кулаками по подлокотникам. – Попробуй достань меня здесь! Ну, давай!»
Люк в крыше «опеля» снова откинулся, и из него, как разворачивающаяся гигантская пружина, вылетела рука Эда. Спустя минуту она без труда догнала беглянку, вцепилась когтями в кресло и дернула его вниз.
– Демид, я так больше не могу! – завизжала Лека. – Спаси меня, Демка! Пожалуйста! Где ты?
Она попыталась спрыгнуть с сиденья, но не могла даже пошевелиться. Кресло со свистом мчалось вниз. Оно грянуло о крышу автомобиля так, что Лека почувствовала вкус крови во рту. Липкие щупальца выскочили из люка и затащили ее внутрь. Девушка слабо барахталась, пытаясь вырваться из склизких объятий. Одно из щупалец зажало ей рот и нос. Последнее, что Лека увидела, – красные глаза жука, прыгнувшего на нее с потолка...
– Эй, ты! Ну-ка, просыпайся! – Кто-то лупил Леку по щекам, но она никак не могла стряхнуть с себя остатки кошмарного сна. Сознание медленно возвращалось к ней, заполняло уголки иссушенного мозга. Лека боялась открыть глаза. Ощущения были удивительно знакомыми – тысячу раз она просыпалась так в своей комнате, со следами уколов на венах, и знала, что все начнется снова – наркотическое похмелье, нестерпимая жажда и боль, боль во всем теле...
– Я несчастное больное существо, – пробормотала девушка. – Господи, ну почему все так плохо?
– Что, что ты там несешь? – На Леку вылился целый поток холодной воды. Она приоткрыла рот, пытаясь поймать живительные капли, и тут же закашлялась – вода была соленой.
«Море... – подумала Лека. – Ну конечно море! Значит, я все же не в своей квартире. – Она мгновенно вспомнила все, что с ней произошло. – Этот паршивец Эд напоил меня какой-то гадостью. Сейчас встану и вломлю ему по первое число! Поганец вежливый! Он еще не знает, с кем связался! Украсть меня, видите ли, решил!»
Она приоткрыла глаза. Эдвард стоял повернувшись к ней спиной. Самой обычной спиной, без всякой там роговой чешуи, без крылышек и хвоста. В нос Леке ударил пронзительный запах рыбы. Девушка лежала на полу в большом сарае. Стены из неструганых досок, рассохшиеся от времени и морского ветра. Заходящее солнце бросало красные блики сквозь щели. Рыба была везде – вялилась коричневыми полосами на крюках, подвешенных под потолком, мокла в больших чанах, связки сушеных рыбин грудами лежали на полу. Леку едва не стошнило от этого запаха.