Мятежное семя
Шрифт:
– Пей! Будет не так больно...
– Лекарь поднес к губам Халаша глиняную плошку с бурой жижицей. Четыре глотка живой горечи. Потом опустился на колени, натер его мужскую гордость и кожу
– Эбих! Позволь вопрос.
Рат Дуган медленно кивнул. Валяй, мол.
– Почему мы никак не могли поразить черную пехоту? Ни издалека, ни в ближнем бою. О лучезарный Ану! Я не понимаю. Да хоть руку мою забери, эбих, вместе с этим, но объясни, в чем тут дело...
Усмешка чуть искривила губы полководца. Его спрашивали об очевидном.
– Вор, ты ведь из купцов? По ухваткам вижу. В тамкары не вышел, но торговый человек.
– Ты прав, палач.
– Твоя мэ - лодки и караваны, меры и гири, серебро и зерно. Отчего ты решился надеть на себя диадему правителя и взять в руку меч воина? Ведь ты купец. Ты захотел переменить мэ, потому что не сумел высоко подняться, придерживаясь собственной. Будь ты усерднее в своем деле и в своей судьбе, не захотел бы бунтовать. Ведь тогда ты стоял бы выше. Хотя бы тамкаром стал. Но ты пожелал взять много, быстро и без труда...
– Ты не хозяин, я не раб твой. Оставь поучения, эбих! Просто объясни.
– Я объясняю. Нет никакого секрета. У черных пешцов мэ воина начинается с рождения. Они смертны, их можно ранить, победить, уничтожить. Но до сих пор никто не мог ни победить, ни уничтожить их, потому что они очень усердны. Весь их день от восхода до заката отдан мэ воина. Сравни себя... всех вас, не сумевших как следует научиться своему делу и взявшихся за чужое. Кто вы перед ними? Трава и дерево... Ты готов?
– Ненавижу... Говорю тебе без гнева. Ненавижу тебя, их всех, вашего царя и... ты понял меня. За вашу высоту и надменность, за ваше усердие.
– Теперь это не важно. Ты готов. Это должно быть почти не больно.
И все-таки Халаш не выдержал и закричал.
В его крике утонул шепот полководца: «А может быть, им помогли...»