Мятежный дом
Шрифт:
Бет заметила — или ей показалось — что плечи юной Элинор чуть расслабились.
— Ну, — сказала она. — Выпьем чаю? Или немножко вина? Тебе родители уже разрешают пить? Мне дядя позволяет — чуть-чуть молодого вина. Есть маленький бар. Пойдем?
— Как вам будет угодно, — поклонилась Элинор.
Она была очень похожа на своего старшего брата — а тот на свою мать. Те же светлые волосы, то же лицо, словно выточенное из черного дерева… Может быть, и замкнутость та же? — нет, немного другая. Рин мог быть очень
— Мне будет угодно, чтобы ты вынула свой аршин.
— Какой, простите?
— Который ты проглотила.
По недрогнувшим бровям Элинор Бет поняла, что попытка пошутить провалилась.
— Ладно, извини, — сказала она. — Послушай, нас заставляют играть в одну дурацкую игру, довольно гадкую. Вы по сути дела заложники, вас собирают из разных семей, общего между нами всеми только то, что я и вы примерно одних лет. При этом я должна изображать, что вы мои гости, и что мы все вместе чему-то учимся. Отвертеться от этого дела никак нельзя — честное слово, если бы можно было, я бы с радостью. Но нельзя. Мы должны провести пару лет вместе, и давай сделаем это время как можно более приятным для всех нас. Ну и полезным. Может быть. Тут есть славные ребята — Плато Мардукас, например. Или я. Ха-ха. М-м-м… я много болтаю. Если ты заговоришь — я заткнусь.
Бет сделала паузу. Элинор продолжала молчать.
— И тебе не обязательно становиться моим другом, если ты не можешь, — снова заговорила Бет. — Чего бы ни хотела от тебя твоя мать.
— А вы… хотите быть моим другом? — спросила девушка.
— Скажем так: я буду относиться к тебе как к другу. Не могу поручиться за свои чувства. Дружба ведь это… когда двое смотрят в одну сторону, — вспомнила она когда-то давно читанную книгу. — К ней никто не может обязать. Но относиться к людям справедливо — это я считаю обязательным… Для себя… М-м… В последнее время, во всяком случае.
— И в какую же сторону вы смотрите? — наконец девушка приняла предложение сесть и села. Ее широкие зеленые брюки тут же опустились до пола, скрыв ноги.
— Ты, — поправила ее Бет. — Говори мне «ты». Я пока еще не императрица, — и слава Богу, добавла она про себя. — В какую сторону? Ну, скажем, у меня аболиционистские убеждения. Или, например, я люблю классическую музыку. Учусь владеть флордом и легким стрелковым оружием. На чем-нибудь да сойдемся.
— Я в прошлом году выиграла первенство по стрельбе среди юниоров, — сказала Элинор.
— А твой брат занял второе место в чемпионате по боксу, — кивнула Бет.
Брови девушки приподнялись.
— У меня нет братьев.
— А… я имела в виду — твой племянник. Но он же одних с тобой лет — я думала, ты называешь его братом.
— Нет. Он мой племянник. Сеу Элисабет, я не хочу о нем говорить.
— Почему?
— Потому что о родственниках нельзя говорить плохо.
— А хорошее о них сказать можно?
— О нем — нельзя.
Ну что ты будешь делать!.. Бет сдалась.
— Где тебя разместили? Вместе со всеми, в гостевых покоях?
— Да.
— Ну тогда пошли знакомиться.
Они спустились в лифте на шесть этажей и перешли в северное крыло дворца, где жили молодые люди из свиты Бет, общим числом одиннадцать человек.
Все ждали в гостиной, все встали.
— Познакомьтесь, — сказала Бет, делая шаг в сторону, чтобы свита увидела новенькую. — Элинор Барка Син Огата.
— А мы уже знакомы — Дэйла Сонг сделала очень неформальный поклон и снова села. — Здравствуй, Эли. Как поживаешь? Как братик?
— Не знаю, — юная госпожа Огата материнским движением вскинула подбородок. — Рин не докладывает мне о своих делах.
— Я о старшем, — все тем же тоном невинности уточнила Дэйла. — О гениальном скульпторе, который прославил фамилию Огата…
— Я ничего не знаю об этом человеке, — Элинор попыталась изобразить ледяной голос, наверняка у ее маменьки это получалось лихо, а вот у сиротки вышло неубедительно: мутация голоса еще только началась, и фраза прочирикалась на очень детских нотах.
Та-ак… Бет просто видела, как между Дэйлой и новенькой появляются силовые линии магнитного поля. Кажется, не будет у нас тут прекрасной дружбы. И непонятно, что вообще будет. Развести по углам, немедленно — но как?
— Девушки… дамы, — сказала она. — Давайте о родственниках и о скульптуре потом. Элинор, садись, вот свободное кресло. — А сейчас давайте… — о чем, Боже, о чем?! — О прекрасном. То есть, о нас с вами.
Боже, что я несу?! Ладно, уже начала.
— Мы тут полгода музицировали, пытались вести светские беседы и занимались играми на свежем воздухе, — Бет села в свое, облюбованное кресло. А стол, кстати, низенький и круглый… Как у Артура. — Но не так давно дядя дал мне намекнул, что хотел бы видеть от нас какой-то толк. Не понимаю, какого толка он от нас хочет. Я здесь чужая. И уже не в первый раз должна соблюдать обычай, о котором раньше не слышала ни одним ухом. Так что мне нужна ваша помощь.
— В каком смысле? — спросил Кориолано Дэвин.
— В прямом. Расскажите мне, чем раньше занимались такие компании как наша. Чем это заканчивалось, когда люди вырастали…
Свита сидела и молча переглядывалась. Наконец Плато поднял палец.
— Понимаешь, твое появление тут… оно не только для тебя было неожиданным. Нас тоже не готовили вступать в свиту. Так что мы… я, например… не понимаем, чего от нас хотели бы.
— Но ваши родители ведь состояли в таком… придворном клубе? Они вам что-то рассказывали?
— Мои — нет, — покачал головой Плато.