Мятежный дом
Шрифт:
— А ты поспешил сюда, чтобы засвидетельствовать, что ты на моей стороне?
Александр Кордо встал.
— Я не хочу гибели дома Рива. Думаю, в этом мы согласны.
Дик настоял на том, чтобы купить подержанную одежду, оборудование и все остальное — новое, сказал он, слишком бросается в глаза. Но к выбору подошел придирчиво, тщательно осматривая и термокостюм, и плащ, и обувь, и рюкзак, и спальник.
— Ты так веришь этому полицейскому? — спросила Рокс.
— Если нас
Он потрепал Динго за ушами. Кос заворчал — ему не хотелось оставаться. Он успел привыкнуть к четверке Аквиласов, но это было совсем не то, что Рэй. Морлок тоже был недоволен — ему не нравилось снова, пусть даже номинально, делаться рабом. Если бы роль «хозяина» досталась Дику — он бы стерпел это куда легче, но «хозяином» был Габо Пуля — по той же причине, по которой Динго оставался в Салиме. Юноша, кос и морлок —
троица, которую успели узнать и будут искать. Он бы и Рэем не рисковал — но люди, к которым он собрался, Рэя знали, а его и Пулю — нет.
Дик снял подогнанные ботинки и забрался с ногами на постель.
— Я не знаю людей, — сказал он. — Я знаю несколько человек, но не знаю людей.
— Да, — Рокс прекрасно понимала, о чем он.
Он жадно, запоем читал все эти дни. Он набил патронник всеми данными об истории дома Рива, что нашлись в библиотеке Кордо. Все о совсем недавней и нынешней политике. По мнению Рокс, чтения ему хватило бы не десять лет вперед — но чем больше он читал, тем больше раздражался, не находя того, самого главного — как ему казалось — что стало бы ключом к пониманию людей Рива. И Рокс сомневалась, что сможет найти. Слишком он был другим.
Она вспомнила просторную пещеру, освещенную только рабочими налобными фонариками, наполненную высокими голосами гемов, сливающимися в странном ритме, звон бубенчиков, сделанных из… черт знает из чего — банки, жестянки, проволока… И вдохновенное лицо юноши. Совсем, совсем другое лицо. Она тоже пыталась найти источник этого вдохновения — и, как ей казалось, столь же бесплодно.
— Дик, а почему ты никогда не рассказываешь мне то, что рассказываешь гемам?
Он удивился и смутился.
— Ну, вы… ты же образованная, Рокс. У тебя есть Библия, я знаю. А у них нет. Ты что, думаешь — я рассказываю что-то особенное? Нет, я просто пересказываю Евангелие и объясняю, что непонятно.
— Ну, хорошо. Пусть это пересказ, — Рокс села с ним рядом. — Но ведь я это читала, Дик. И нашла больше вопросов, чем ответов. Ты объясняешь им, что непонятно — а мне?
Дик распрямился с заметным усилием.
— Рокс, мои объяснения… они не всем подойдут. Гемам ведь очень немного нужно — право на имя, любовь, достоинство… Я не готов говорить людям, Рокс. Не готов, вот и все. Когда вернусь, может быть.
— А если нет?
— А если нет — поговори с Марией. Вы должны научиться обходиться без меня, даже в этом. Все время держать в голове, что вам придется обходиться без меня — может быть, с завтрашнего дня. Я не брошу вас, пока я жив, вот только… это состояние нестабильно. А главное — если у тебя получится лега… легализовать Салим, я должен буду держаться совсем в стороне. Чтобы вас никто ни в чем не мог обвинить.
Она кивнула. Действительно, легализация Салима, предложенная ею, потребует этого шага. А это значит — по возвращении видеть Дика еще реже. Если он вернется.
Законы Вавилона — а Рива в этой части блюли общий закон — не знали понятия «свободный гем». Гем должен принадлежать частному лицу, организации или государственной структуре. Таким образом, Салим мог легализоваться только в качестве общественной организации, являющейся собственноком гемов. Эту схему реализовали неоднократно — хотя и не в доме Рива — но Рокс могла опираться на прецеденты: были приюты, на общие деньги перекупавшие гемов, чтобы спасти их от жестокого обращения. Среди легально выкупленных легче спрятать и беглых.
Дик согласился с этим, хотя мысль о том, что Салим будет владеть людьми, его коробила. Но он согласился с резонами Рокс. Пока закон нельзя ни изменить, ни нарушить без большого ущерба для многих — черт с ним, будем ему следовать.
Не от этой ли необходимости бежал он сейчас?
— Завтра рано выходить, — Дик посмотрел на спящего Пулю. — Давай отдыхать.
— Давай, — согласилась она.
— Что? В самом деле спать будете? — Пуля, не открывая глаз, изобразил выражение крайнего восторга. — Счастье-то какое!
— Э-э-э… извините, — Дик смутился и выразительно посмотрел на Рокс. Та кивнула:
— Не провожай.
— Это же твой дом, не мой, — юноша улыбнулся.
Рокс дошла до посадочной платформы и вызвала вагонетку. Уезжать не хотелось. В Салиме было хорошо — и было ощущение какой-то тайны, которая вот-вот приоткроется ей… Она бы заночевала здесь и сегодня — но нужно появиться домой. Нужно: задержка будет слишком долгой…
Вагонетка сообщила о своем прибытии отдаленным гулом и отсветами фары. И почти одновременно раздалось шлепанье босых ног.
— Рокс!
Она узнала походку Дика раньше, чем услышала оклик. Юноша выскочил из постели как есть, в трусах — словно Архимед из ванной — и помчался за ней что есть духу.
— Уф. Хорошо, что успел. Рокс…
Вагонетка подкатилась и замерла.
— Да?
— Ты была права. Только… не тебе одной. Я хочу сказать всем людям Картаго… немодифицированным людям, я имею в виду. Я… надиктую это на процессор, так будет лучше, чем писать, потому что я не очень хорошо пишу. А ты сама поправишь, что надо — так хорошо? Я читал, ты здорово пишешь. Как тебе?