Мятежный капитан
Шрифт:
— Но-но, полегче! Ты меня вообще не привлекаешь! Набрался, понимаешь ли, новых веяний массовой культуры…
— А ты не злорадствуй и не подначивай, не то я поспособствую твоему исправлению! Кое-какие связи у меня теперь в мозгоправных кругах имеются!
Захар громко заржал, и хлопнул Эдика по плечу.
— Буду иметь в виду! Ладно, до завтра. Место встречи изменить нельзя: утром у входа в «Невские берега»…
Сергеев направился к себе в казарму, а Громобоев поспешил собирать справки.
Эдик
С трудом поднявшись с диванчика, примерно без десяти пять, чуть приоткрыв левый глаз, Эдик пошёл умываться. Затем влез в брюки, надел рубашку, китель, плащ-пальто, нахлобучил поглубже фуражку и, не позавтракав, растолкал жену. Та что-то пробурчала спросонья и отвернулась.
— Да просыпайся, соня! Ольга, ты так всю жизнь проспишь!
— Что случилось? — пробурчала сонная и плохо соображающая супруга.
— Забыла? Телевизоры раздают ветеранам! Я помчался в магазин, дверь за мной закрой! — велел капитан и ринулся на трамвайную остановку.
Утро выдалось промозглым и сырым. Моросил мелкий дождик, пришлось поверх пальто надеть плащ-накидку. Думал оказаться в первых рядах в такую рань, поэтому помчался со всех ног, прыгая через лужи.
«Успеть бы, пока народ не набежал, когда позже соберётся толпа — не протолкнешься…» — размышлял Эдик.
Уже на остановке вблизи торгового центра сделалось тревожно — со всех сторон по направлению к заветному магазину спешили пожилые ветераны и ветераны помоложе. Это шли его побратимы, вояки последней малоизвестной войны. Громобоев прибавил шаг, приказав совести молчать, и обогнал нескольких старичков и инвалидов, не хотелось долго стоять в очереди.
Надежды оказаться в первых рядах были напрасны, едва выйдя на набережную, Эдуард обомлел: далеко на подходах к магазину растянулась толпа, стоящая в нестройной очереди в колонну по три-пять человек. Окинув народ взглядом, оценил количество желающих приобрести дефицит примерно в три-четыре тысячи.
«Интересно, когда же они успели? Ведь метро только открылось, а мосты ночью были разведены» — подумал капитан и спросил в хвосте очереди крайнего.
— Запись уже началась?
В ответ — тишина, никто не отозвался.
— Что молчим? Кто крайний?
— Да мы все тут крайние! — буркнул седовласый дедок. — Набежало вас сопляков видимо-невидимо. До чего бессовестный народ! Телевизоры продают ветеранам, а вы зачем припёрлись? Тоже наверно, заместо хитрожопого деда пришёл?
— Я сам за себя, — буркнул Эдик. — Я тоже ветеран.
Седой дед с сомнением покосился.
— Ветеран чего? Просмотра кинофильмов? Или вино-водочного фронта? Житья нет от вас прохиндеев! За водкой толпа, за сахаром — толпа, за мылом и стиральным порошком тоже давка! Дожили!
— А я зачем в танке горел? — пробубнил помятого вида пожилой мужик, — чтоб под дождем мокнуть в очередях?
— Не мокни, топай домой! — буркнул всё тот седой ветеран с офицерской выправкой.
— Я бы пошёл, коли телик мне на дом доставят.
— Ишь, барин… а говоришь бывший танкист…
— Я с сорок четвертого танкист, механик-водитель! А ты кто?
— А я летчик! Штурмовая авиация. С сорок третьего, Второй Украинский.
— Ну а я — Второй Белорусский. Почему сразу барин? Разве мы не заслужили уважение? Могли бы на дом талоны прислать. Неужели трудно составить списки в Совете ветеранов? Обзвонить по квартирам и пригласить за покупкой ко дню Победы.
— Может ещё и на такси к магазину подвезти? И чтобы подарки Председатель исполкома вместе с секретарем райкома лично вручали?
— А почему бы и нет? Ведь эти секретари и председатели работают благодаря тому, что мы с тобой кровь проливали… — продолжил бывший танкист. — Проныры, они вовремя в партию вступили, теперь речи льстивые толкают! Этим гнидам всё преподносят на тарелочке с голубой каемочкой, а нам встань в очередь!
— Партию не троньте, — встрял в разговор третий статный старик вооружённый массивной тростью. — Мы за партию на смерть шли! А молодёжь этого не ценит, теперь стоят и морду при слове партия воротят!
Этот ветеран так переживал что, пожалуй, мог вот-вот получить удар. Эдик даже испугался, как бы старика кондрашка не хватила.
— Дедуля, войны в нашей стране хватило на всех…, - сказал Эдик примирительно.
— Какой я тебе дедуля! Ты кто по званию?
— Капитан…
— А я полковник запаса… Разговорчивые все стали… Сталина на вас нет! — рявкнул холёный, статный ветеран.
— В… вашего Сталина! — буркнул матом Эдик и тут же едва не схлопотал тростью по голове.
— Что ты сказал сморчок?! Да я, таких как ты вражин, в сорок втором, к стенке ставил партиями! — вскричал бывший полковник и задрожал всем телом. — Разговорились! Не тронь имя святого вождя! Я за него кровь мешками проливал…
Эдик слегка уклонился и примерился, как бы перехватить это орудие ближнего боя и утихомирить разбушевавшегося пенсионера, но дрожащую трость с набалдашником перехватил крепкой рукой другой дедок, с лицом, покореженным багровым шрамом от уха, через правую щеку и до подбородка.