Мятежный капитан
Шрифт:
— Кто «за»? — спросил майор Веселухин.
Солдаты с готовностью вскинули руки, всем хотелось поскорее покинуть промерзший плац. Вторым вопросом было выдвижение самого Веселухина в районные депутаты — майору позарез необходимо было получить депутатскую неприкосновенность, чтоб не сняли с должности.
— Надо подстраховаться, — пояснил он шепотом Эдику. — Кто знает, что на уме у политуправленцев округа! А народных депутатов, даже районных, не снимают!
Протоколы оформили за полчаса, Эдик тоже подстраховался и вдобавок сделал второй протокол от Отдельной роты почётного караула штаба округа.
— Держи бумажки! — сказал Веселухин, вручая Эдику отпечатанные документы. — Сходи к Смехову, поставь печати части.
То, что подполковник Смехов остался исполнять обязанности командира полка и начальника штаба полка вместо убывшего на повышение Плотникова — это было крайне удачно. Этот Смехов был странноватым офицером, случайно оказавшимся на высокой должности.
Громобоев пришёл в штаб, поднялся на второй этаж и постучался в дверь.
— Да-да, войдите, — проворковал хозяин кабинета.
— Разрешите войти, товарищ подполковник?
— Эдик, ты уже вошёл. Что надо?
— Владислав Вениаминович, поставьте, пожалуйста, печать, — попросил Громобоев и протянул несколько листков бумаги.
— О-о-о! Как меня уже это достало! Надо бы отдать её дежурному по полку.
— Полковую гербовую печать? — искренне изумился Эдуард. Вот это чудак! Ведь печать берегли как зеницу ока, наравне со знаменем, под дверями начальника штаба можно было простоять часами, пока добьёшься нужного результата. А то и не добьёшься, если у начальника штаба плохое настроение или он занят делами. — Отдать печать дежурному?
— Ну да! Ходят ко мне и ходят, целый день один за другим, из кабинета не выйти. Мне надо тормоза на «Волге» прокачать, сцепление барахлит, запаску поменять, машину помыть. А я сижу как привязанный к печати…
— Дежурному…это было бы здорово, — ухмыльнулся Эдик, представляя, как все кому не лень станут шлёпать печати на фиктивных справках и липовых документах.
— На, сам ставь, а я распишусь. Да побыстрее!
Смехов протянул Громобоеву коробочку с папье-маше, печать и пресс-папье. Эдуард проштамповал, Смехов не глядя, подмахнул широким росчерком пера.
— Разрешите идти?
— Да-да. Беги, занимайся делами.
Так Веселухин и Громобоев в течение часа оформили необходимые документы, подписанные и скрепленные гербовыми печатями.
Владимир Васильевич бегло просмотрел по списку пакет документов в избирательную комиссию, проверяя комплект и соответствие, и как бы между делом поинтересовался:
— Кстати, а ты точно не псих? У тебя справка есть, что не дурак? Ведь ты теперь начнёшь тягаться за получение депутатского мандата с людьми уровня члена правительства страны, а это очень опасные и высокопоставленные персоны! Поэтому я начинаю сомневаться в твоём здравомыслии! Ты ведь не самоубийца? Я, например, даже не уверен, смогу ли выбраться в нашем захолустном районе…
Эдик хотел было обидеться на Веселухина, но сообразил, глядя на ехидную физиономию майора, что приятель грубовато шутит.
— Что-что, а справка о здоровье и дееспособности из психушки у меня есть! — ответил Громобоев и заботливо отряхнул снег с погона шинели старшего возрастом сослуживца. — А вот тебе, товарищ майор, она точно потребуется. Ты ещё меня попросишь посодействовать в получении бумажки из психоневрологического диспансера для регистрации кандидатом…
Владимир Васильевич выпучил глаза от удивления и недоверчиво спросил:
— Не врёшь?
— Вроде не вру, кажется, такая справка нужна. Но все равно надо уточнить и посмотреть перечень документов… Кстати, твоих шести классов образования, курсов прапорщика и заочного среднего училища вряд ли хватит для анкеты.
— Не болтай, я заочно окончил институт культуры! У меня есть диплом о высшем образовании.
— Образование на бумаге?
— Вот именно! Бумажка — самое главное!
После обеда Громобоев отвёз протоколы в Областную избирательную комиссию, сдал документы по описи, а по истечении трёх недель был успешно зарегистрирован как полноправный кандидат наряду с целой толпой из двадцати претендентов.
Избирательный округ оказался гигантским, наверное, крупнейшим в республике — вся обширная область, состоящая из семнадцати районов! Эдик посмотрел на карту и ужаснулся — в какую он вляпался авантюру! На какие шиши он сможет проводить избирательную кампанию? На зарплату капитана? Да и времени свободного мало — командование не ко времени всё ж таки заставило поступать в Академию.
Но с экзаменами Громобоев расправился лихо, за один день, так как экзаменаторы вошли в положение героя войны, пытающегося пробиться на Олимп власти. У Эдика на руках был мандат кандидата в депутаты, и этот документ розового цвета действовал на экзаменаторов завораживающе. Конечно, это был не мандат времён революции, но довольно внушительная бумажка с фотографией, с гербом сверху по центру. Преподаватели долго шушукались, пока Эдик готовился к ответу на вопросы, вежливо и внимательно выслушивали, ставили положительную отметку и капитан двигался в следующую аудиторию. Он даже успешно сдал зачёты по физической подготовке, услышал результат о зачислении и убыл продолжать свою бурную деятельность.
Вполне естественно, что сдавая экзамены, Громобоев помалкивал о своих симпатиях лагерю оппозиции, и не поделился тезисами своей программы со строгими экзаменаторами, прожжёнными политработниками (никто его о ней и не спрашивал). Да никому и в голову не могло прийти, что этот симпатичный, заслуженный офицер-коммунист, политработник, орденоносец, мог идти в первой шеренге с «платными агентами иностранных секретных служб», продавшимися «за тридцать сребреников», с перерожденцами.
Однако, враки! Ни золотых, ни бумажных, ни деревянных грошей присланных с вражеского империалистического Запада, Эдуард не то что в руках не держал, но и не видел, а тем более не получал зарплату, и не находился на содержании. И на митинги сквозь строй милицейских держиморд с дубинками в руках, он шёл совершенно безвозмездно, то есть даром. Но обратной дороги не было, раз ввязался в драку, то опускать руки и сдаваться боевому офицеру не пристало! Громобоев никогда не отступал.
И начались поездки и приключения! Гатчина, Сосновый бор, Приозерск, Сланцы, Кингисепп, Волхов, Кириши, Выборг и т. д… Три месяца без устали Эдик мотался из посёлка в посёлок, выступал по местному телевидению и радио, писал статьи в газеты, встречался и консультировался с известным социологом Кессельманом, регулярно ругался с сановными соперниками, использующими служебное положение.
Своих соперников, партийно-хозяйственных руководителей, этот настырный капитан не переставал удивлять своим нахальством и напором, а руководителями они были действительно влиятельными и крупными (крупные не только фигурами, но и должностями). Самый неприятный в общении был прожженный партократ Ворфоломеев (его характеру очень соответствовал первый слог фамилии). Именно этот товарищ работал заместителем председателя областного исполнительного комитета. Но перед народом он любил называться профессиональным экологом, так как недавно возглавил вновь образованный комитет по экологии (или борьбы с экологией?).