Мятежный князь. Том 5
Шрифт:
Не успел никто отойти от столь необычной манипуляции со стихиями, как снаряды обрушились на пустырь, похоронив под собой десятки магов.
Бах! Бах! Бах!
Взрыв маны выбрасывал невероятное количество энергии. Но если бы всё на этом ограничились, то покров маны солдат выдержал бы еще два-три подобных подрыва.
Выдержал бы… Если бы не одно «но». Не успевшая остыть лава вслед за взрывом разлетелась во все стороны обильной волной, прожигая все на своем пути. Ее не могли остановить ни доспехи, ни плащи, ни даже
Пустырь потонул в криках боли и возгласах. Следом же на тех рухнули кровавые иглы. Преимущественно милосердно и решительно обрывая одну жизнь за другой. Были еще те, кто пережил залп разрывных патронов, оттого тут и там гремели новый росчерки вспышек.
Очередная волна боли и отчаяния.
Люди бросались на меня, словно дикие животные, нет, подобно порождениям Плеяды. Безжалостно, без страха, в самоубийственной атаке.
Хотя это, скорее, я сам желал видеть происходящее за действительно. На самос деле предатели волновались, как никто другой. Их ментальное здоровье ощутимо подточилось за время похода. Что и привело к отчаянной попытке спастись.
Руровцы лишь удачно предложили тем «спасение». Использовали, как малых детей, в самос деле. А те и клюнули, намереваясь как можно скорее сбежать от всего этого. Они могли даже не верить противнику, но просто решили переложить все невзгоды на кого-то другого. Обвинить меня во всех прегрешениях и лишениях, что мы перенесли. Пошли простым путем.
Который, впрочем, вел к гарантированной гибели. Их, от моих рук, или же всех выживших от винтовок дварфов.
Я шагал по выжженому полю, смотря сверху вниз на бывших товарищей. Они сделали свой выбор и определились со стороной. Так сделал и я.
Такова война.
Жаль, что всё так вышло.
Кто-то молил о пощаде, некто еще верил, что сможет прибить меня, третьи и вовсе не обращали ни на что внимания, кроме как на собственные раны.
Петр Ларов же улыбался. С потухшими глазами он глядел в пустоту, лишившись половину тела. До самого последнего своего мига он верил, что действует на благо выживших. Что он помогает экспедиции.
Просто своими методами. И стол верный, но слабый разумом воин поддался лести и сладким речам Сухарева.
Его следовало прикончить с самого начала…
Впрочем, думать задним числом все горазды.
Тяжело вздохнув, я опустил веки мужчины и позволил тому покоиться с миром. Из жизни на моих руках. Но тем, кто направил их на меня — это лейтенант.
И я оторву ему его блядскую голову за подобное предательство. За столь вопиюще уродливый поступок.
— Даю слово, я покончу с этим порочным кругом, — прошептал я уже лишенному каких-либо признаков жизни мужчине и взметнулся в воздух.
Не думай, что ты бессмертен, лейтенант…
Глава 24
— Подай бинт, пожалуйста, —
— Конечно, — послушно кивнула Ратникова, отбежав от целителя в сторону коробки с предметами первой необходимости.
Как проводник она всегда знала, куда ей следовало идти, чтобы исполнить задуманное. Пожалуй, ее силы не ограничивались только лишь поиском наиболее благоприятного маршрута для их армии.
Она могла бы уже давно покинуть свою деревню, перебраться в Екатеринбург, как самый защищённый город Сибири. Или попробовать поступить в какую-нибудь академию среднего почина в Империи.
Проводники, хоть уже и не пользуются такой же востребованностью, как когда-то раньше, но девушка понимала, что это всяко лучше отсутствия какого-либо таланта.
Но нет…
Ольга отчетливо или не очень ощущала, что ей не стоило покидать свой дом, в котором она выросла. Не оставлять своего приемного дедушку, что принял ее после «гибели» ее родителей.
Как оказалось, между прочим, правда оказалась иной.
Ее мама вполне себе жива. И даже является магом невероятной силы. Так разве не для этого момента сила проводника шептала ей, чтобы девушка осталась в опасной для жизни Сибири.
Чтобы она помогла молодому князю, а после очутилась на передовой в войне с монстрами?
Всё, чтобы встретиться с собственной матерью?
Оканчиваются ли на подобном ее амбиции? Быть может, Ольга уже знала, что хотела чего-то большего. Чего-то, что мог ей дать… Марк.
Марк Ливен. Князь, что позволил ей идти рядом с собой, даже когда она не раз ослушалась его прямого приказа не приближаться к передовой и находиться в безопасности.
Что же, теперь она сама очутилась в этом страшном мире, который князь порой называл «Плеядой».
И здесь девушка поняла, что нахождение мамы не являлось ее конечной целью. Нет, сила, конечно, шептала, чтобы они таки сумели пересечься. Но не более того.
Ратникова изучала Корнелию. Смотрела за ее поведением, анализировала, пыталась найти те черты, о которых она себе не раз представляла.
И пришла только лишь к одному заключению…
Корнелия — плохая мать. За всё время ее нахождения рядом женщина так и не попыталась наладить контакт. Она словно бежала от Ольги, как от огня.
Будто видела в ней что-то, о чем желала забыть и никогда не вспоминать. Ратникова отчасти могла понять ее поведение. Она и сама не знала как относиться к «восставшей из мертвых» женщине.
Но отчего в груди так больно грыз червячок разочарования и злобы. Корнелия даже не попробовала, не попыталась встретитьсч с ней лицом к лицу.
Даже не желала говорить, зачастую оправдываясь словами о «военном совете» и прочих делах.
Разве она многого просила? Хотя бы поговорить, хотя бы обняться, как самая обычная семья, хоть и разделенная монстрами и обстоятельствами…