Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII века
Шрифт:
Та же сага рассказывает и о некоторых судебных функциях новгородского князя. Они обнаружились при следующих обстоятельствах. Юный Олав, сын Трюггви, убил на новгородском торгу некоего Клеркона, мстя ему за убийство своего воспитателя Торольва Вшивая Борода. Олав укрылся в доме княгини Аллогии. А в «Хольмгарде был такой великий мир, что по законам следовало убить всякого, кто убьет неосужденного человека; бросились все люди по обычаю и закону своему искать, куда скрылся мальчик. Говорили, что он во дворе княгини и что там отряд людей в полном вооружении; тогда сказали конунгу. Он пошел туда со своей дружиной и не хотел, чтобы они дрались; он устроил мир, а затем соглашение; назначил конунг виру, и княгиня заплатила».: #c3_152 Князь, как явствует из саги, заботился о внутреннем мире. Он участвовал в судебном разбирательстве и назначал виру за убитого. Но рядом с князем выступают новгородцы, объединенные общими интересами, стоящие на страже местных законов. Они сами преследуют виновного, осуществляют над ним суд и расправу. Вырисовывается своего рода «смесной» суд князя и новгородской общины, играющей в судопроизводстве далеко не пассивную роль. Позднее новгородская община делегировала свои судебные права посаднику, с которым князю предписывалось осуществлять совместный суд.
Согласно саге, виру «за голову»
Смерть Святослава, убитого печенегами на днепровских порогах в 972 г., повлекла за собой междоусобицы среди его сыновей. Владимир, напуганный гибелью Олега, «бежа за море. А Ярополк посадники своя посади в Новегороде, и бе володея един в Руси».: #c3_156 Ярополк, стало быть, ликвидировал в Новгороде княжение, заменив его посадничеством, что символизировало приниженность новгородцев, а также означало большую степень их зависимости от Киева. Такое едва ли пришлось им по нраву. И они ждали возвращения Владимира с варяжской дружиной. И вот «приде Володимирь с варяги Ноугороду, и рече посадником Ярополчим: Идете к брату моему и рцете ему: Володимер ти идеть на тя, пристраивайся противу биться. И седе в Новегороде».: #c3_157 Последнюю фразу надо понимать так, что в Новгороде княжеская власть была восстановлена. Но значение произошедшего этим не исчерпывалось, ибо провозглашалась полная независимость Новгорода от Киева. При враждебных отношениях Владимира с Ярополком иначе и быть не могло. Для того, чтобы укрепить самостоятельность Новгорода, нужно было подорвать могущество Киева. Вот почему словене вместе с другими союзными племенами охотно отправились на юг добывать княжеский стол Владимиру. Подойдя к Киеву во главе многочисленного войска, Владимир стал у города лагерем. В конце концов он «вниде в Киев». И тут разыгралась любопытная сцена: «Посем реша варязи Володимеру: „Се град нашь; мы прияхом и, да хочем имати окуп на них, по 2 гривне от человека”».: #c3_158 Так могли сказать и новгородцы, с помощью которых Владимир овладел Киевом. Несомненно, они надеялись на определенные послабления со стороны Владимира. Но тот, сев на киевский стол, дал новгородцам не князя, а посадника: «Володимер же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде».: #c3_159 Популярность Добрыни среди новгородцев: #c3_160 хотя и являлась важным качеством для правителя, но все ж таки она не восполняла ущербность посадничества перед княжением.
Владимир, став киевским князем, в силу обстоятельств должен был вести политику, отвечающую интересам полянской общины и, следовательно, ущемляющую подчиненные племена. В этой ипостаси необходимо рассматривать так называемую языческую реформу 980 г. Вокняжившись в Киеве, Владимир «постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога и Симарьгла и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы».: #c3_161 Перед нами идеологическая акция, посредством которой киевский князь старался утвердить власть над покоренными племенами и остановить начинающийся распад всевосточнославянского племенного союза, возглавляемого Киевом. Поэтому Перун предстает в окружении богов различных племен, символизируя их единство. Столица полян снова была объявлена религиозным центром восточного славянства, а возможно, и других этнических групп, подчиненных Киеву — балтийских, угро-финских, иранских.: #c3_162
В отдельных случаях Перун вообще потеснил местных богов, как это случилось в Новгороде. Когда Добрыня пришел посадничать в Новгород, то «постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье ноугородьстии аки богу».: #c3_163 Новгородский летописец персонифицирует «кумира»: «И пришед Добрыня к Новугороду, постави Перуна кумир над рекою Волховом…»: #c3_164 О. М. Рапов по поводу приведенных летописных известий пишет: «В первые годы княжения Владимира язычество на Руси полностью начинает доминировать над христианством. Новое языческое святилище возникает не только в Киеве, но и в Новгороде, где его создает Добрыня, дядя великого князя, назначенный наместником в этот город…» Текст Повести временных лет убеждает историка в том, что «речь в данном случае опять-таки идет о сооружении нового святилища, а не о какой-либо языческой реформе. Если бы Владимир решил провести языческую реформу, то она должна была бы коснуться и Новгорода. Добрыне пришлось бы поставить над Волховом не одного, а шесть кумиров, как в Киеве. Но этого не произошло. Воздвигаемое капище было более скромным, чем киевское. В создании его можно усмотреть стремление Добрыни завоевать популярность у новгородских язычников».: #c3_165 Совершенно непонятно, почему Добрыня должен был повторить в Новгороде то, что сделано в Киеве. Ведь не Новгород, а Киев претендовал на роль религиозного центра восточного славянства. Если бы Добрыня поставил над Волховом тех же и то же количество кумиров, которое Владимир выставил «вне двора теремного», то Новгород был бы уравнен в религиозном отношении с Киевом, что явно не входило в планы князя и киевской верхушки. Сооружение Добрыней нового святилища над Волховом — вещь сомнительная.
В. В. Седов провел археологическое исследование урочища Перынь, занимающего небольшой плоский холм на левом берегу р. Волхова, около его истоков из Ильменя. На вершине Перынского холма он обнаружил «сооружение, представляющее собой круглое возвышение с горизонтальной поверхностью и с вертикальным столбом в центре, обрамленное рвом оригинальной формы с восемью ячейками для костров». По мнению В. В. Седова, оно «не может быть определено иначе, как культовое. Несомненно, это остатки святилища Перуна».: #c3_166 Перынский холм расположен так, что «величественно и живописно господствует над северными низменными и безлесными берегами Ильменя. Очевидно, здесь находилось не рядовое, а центральное святилище словен новгородских».: #c3_167
По
Сказание о «бесоугоднике и чародее» Волхве включено в летописи XVI–XVII вв. ради того, чтобы объяснить читателям происхождение названия местечка Перынь. Но для современного исследователя оно имеет несравненно большую значимость, поскольку содержит ценные сведения о языческих верованиях новгородских словен. Правда, эти сведения по невежественной прихоти сказителя образовали смешение различных уровней языческих верований: Волхв соединяет в себе Громовника (Перуна) и Бога подводной стихии (Змея, или змееподобного существа — Крокодила). Вера в Змея, очевидно, древнее стадиально, чем культ Перуна. Русский эпос указывает на тесную связь Змея с князем, княжеским родом.: #c3_175 Не случайно в былине о походе Вольги (Волха) герой-князь родится от княжны и Змея. Он змеевич по рождению, волхв и чудесный охотник. В том же качестве он предстает и в былине о Микуле Селяниновиче и Вольге. Родство князя со Змеем в былине о походе Вольги воспринимается как нечто значительное и важное. В русских былинах (как упомянутых, так и других) Змей выступает в качестве родоначальника княжеского рода и его хранителя, что вполне согласуется с тотемическими воззрениями. При этом существенно, что Змей является не предком вообще, а предком княжеского рода, рода вождя. Связь с ним по женской линии в таком случае особенно желанна. Приведем лишь одно этнографическое свидетельство. Коренной житель Мадагаскара рассказывает о земле и недавних обычаях местных антануси: «Это сухой, полуголодный край, однако его редкие реки в те времена кишели крокодилами. Не проходило дня, чтобы прожорливая тварь не затащила под воду девушку, спустившуюся к берегу. Но вместо траурных плачей каждый вечер в прибрежных деревнях звучала веселая музыка. Это родители несчастной, которые, как и все антануси, верили в то, что в крокодилов переселяется душа вождей, праздновали „свадьбу” своей дочери с почетным предком».: #c3_176
Можно с уверенностью сказать, что в предании о Волхве-оборотне, превращающемся в крокодила, который, залегая на волховском дне, губил всех, кто проезжал мимо, не поклонившись ему, отразились верования ильменских словен в божественную силу подводного чудовища (Змея, Крокодила, Ящера), таинственно связанную с властью вождя, князя. Отзвуки этих верований преломились в сохраненном чуть ли не до наших дней обычае бросать в Волхов монету при следовании мимо Перыни, т. е. приносить «жертву Перуну».: #c3_177
Все это говорит о существовании у словен в глубокой древности культа вождей, или князей, в чем нельзя не видеть еще одно подтверждение исконности в словенском обществе княжеской власти. Но данный культ был порождением родовой эпохи, переживавшей со второй половины X в. кризис. Поэтому он уходил в прошлое. Невольно напрашиваются сопоставления с былинным эпосом. В былине о Добрыне и Змее, как и в некоторых других («Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Алеша Попович и Тугарин», «Илья Муромец и Идолище»), богатырь представляет новые социальные силы, выходящие на историческую авансцену в то время, когда власть князя родовых времен угасает. Власть князя-вождя, основанная на родовых традициях, связана в мифе и былине со змеиным наследием, а в действительности с разобщенностью племен и узкой социальной опорой. Богатырь разрушает старую «змеиную» опору княжеской власти, создавая новую общинную. В конечном счете конфликт в былинах разрешается сближением богатырских и княжеских интересов, но после победы богатырского начала и, следовательно, после признания князем этой победы. То, что в истории разделено во времени, в былине спрессовано, слито в одном сюжете.: #c3_178