Мятежный остров
Шрифт:
Сухо щелкнул спусковой крючок. Патроны в магазине закончились. Андрей вытащил гранату, отогнул усики и выдернул зубами кольцо, освободив предохранительную скобу. Бросать не спешил, выжидал, пока противник поверит, будто бы у него закончились патроны. Вскоре стрельба с обеих сторон стихла. В зарослях обозначилось движение. Когда в прогалине возникли две пригнувшиеся фигуры, комбат метнул гранату и вжался в землю.
Громыхнуло. В стороны полетели клочья земли и разорванных взрывом тел. Прогалину заволокло дымом. Андрей перезарядил автомат и припал глазом к прицелу. Сквозь дым полыхнули вспышки. Батяня выстрелил в ответ.
– Черт, промазал. Поспешил, – пробурчал он, после того как вспышки повторились.
Он чуть не пропустил момент, когда в воздухе мелькнула брошенная в его сторону навесом граната. Еле успел прижаться к земле и закрыть голову руками. Вырванный клок влажного дерна упал прямо перед лицом.
Страх постепенно ушел, как это иногда случается во время боя. Лавров уже не думал сильно наперед, хватало решения локальных, краткосрочных задач. Стрелок переместился поближе, значит, следует его или убрать, или отогнать. Противник пристрелялся к твоей позиции – следует ее сменить. А вот что получится в результате, не так уж и существенно. Жизнь одна. Потеряешь ее? Такова судьба. Повезет – уцелеешь.
И тут в небе со стороны моря послышался звук вертолетных винтов. Судя по гулу, машина шла низко, над самыми деревьями.
– Этого еще не хватало. – Батяня грешным делом подумал, что к его преследователям подоспело подкрепление.
Подозрение только усилилось, когда из-за деревьев с ревом выскочил старый американский вертолет, печально известный герой вьетнамской войны – Bell UH-1 «Ирокез». Машина была без опознавательных знаков, выкрашенная почему-то в густой лиловый цвет. За широко сдвинутой дверкой мелькнул ствол крупнокалиберного пулемета. Грохотнула очередь. Все до единого выстрелы угодили в противоположный берег. В ответ послышалась беспорядочная стрельба. Пули чиркали по бронированному днищу машины, не причиняя ей никакого вреда.
Происходило что-то не то. Военный вертолет выкрашен в дурацкий лиловый цвет. Кем? И почему, зачем? Стреляет по «своим»? Или же прилетели за Лавровым забрать его? Но кто прислал, почему, откуда узнали, что он именно здесь? Вертолет ушел на разворот, а когда появился вновь, Андрей явственно рассмотрел пулеметчика. Вернее будет сказать, пулеметчицу.
На гашетку давила привлекательная, можно уверенно сказать, чертовски красивая молодая женщина, или все-таки девушка… Ее длинные волосы нещадно трепал ветер, идущий от вертолетных винтов. Она высматривала кого-то внизу. Ушла еще одна очередь, теперь уже в этот берег. Пули прошили землю, поднимая фонтаны из грунта и пучков травы. Оставаться в зарослях значило сидеть и ждать попадания в тебя очереди. И Лавров рискнул. Когда вертолет появился вновь, он выскочил на берег, замахал руками.
Пилот завис, остановил машину, и вертолет стал медленно покачиваться над руслом реки. Батяня не услышал слов, которые ему кричала женщина за пулеметом, но он прочитал их по губам.
– Быстрее, уходим! – и кричала она это по-русски.
Из проема упала веревочная лестница. Старый «Ирокез» стал сдавать хвостом вперед. Нижняя перекладина промелькнула перед лицом Лаврова. Уцепиться за нее Батяня сумел только со второй попытки. Внизу виднелись вспышки выстрелов. Сверху грохотал пулемет. Лестницу сильно раскачивало. Вертолет начал набирать высоту. Андрей мертвой хваткой вцепился в нижнюю перекладину веревочной лестницы. Пулемет смолк. Майор Лавров поднял голову. Из проема выглядывала молодая пулеметчица с растрепанными волосами.
– Получилось! – крикнула она.
И тут, словно кипятком, обожгло руки Батяни. Из его простреленных автоматной очередью кистей брызнула и потекла широкой алой лентой кровь. Ветер винтов рвал ее, разбрасывал в воздухе крупными кляксами. Непослушные пальцы сами собой расходились, соскальзывали с перекладины, хоть Батяня что было силы сжимал их.
Фаланги соскользнули с перекладины. С отчаянным криком Лавров полетел с головокружительной высоты в пенящуюся на камнях темно-красную от смытого грунта воду.
– Аа-а!..
Внезапно перехватило дыхание, крик прекратился. Отдалились и через мгновение исчезли шум винтов, звуки стрельбы.
– Дядя Андрей! Дядя Андрей! – Кто-то тряс его за плечо.
2
Когда обыватель слышит слова «резидент», «разведчик», «шпион», то обычно в его воображении сразу же возникает образ этакого супергероя, типа кинематографического Джеймса Бонда. И этот воображаемый им герой неотразимо красив, хорошо сложен, может с двух рук точно стрелять из огромных револьверов, уходить от любой погони по воздуху, суше и по воде, перепрыгивать с крыши на крышу через улицу, соблазнять неприступных красоток пачками, высаживаться с вертолета на мчащийся по трассе автомобиль, пикировать в аэрокостюме вдоль ущелья между скалами, приземляясь точно в цель. И еще много чего он умеет делать…
Но такой образ супермена – фантазия сценаристов и режиссеров. В жизни все по-другому, особенно что касается разведчиков-нелегалов. Атлетически сложенный мачо неизменно привлекает к себе всеобщее внимание, а резидент-нелегал должен оставаться в тени, быть серым и неприметным, растворимым даже не в толпе, а на полупустой улице. Глядя на него, никто и подумать не должен, что он хитрый и рискованный разведчик.
Резиденты вживаются в безобидные образы коммивояжеров, владельцев небольших пекарен, представителей заграничных фирм и торговых домов, а то и просто богатых чудаков. Главное, чтобы официальный род занятий позволял, не вызывая подозрений, ездить по стране и за границу, встречаться со множеством людей, налаживать новые контакты.
Именно таким и был российский резидент-нелегал Службы внешней разведки в столице Филиппин Виталий Рождественский. Внешне неброский, ростом ниже среднего, полноватый, начинающий лысеть сорокалетний добряк-очкарик, который и мухи не обидит. Его легендирование в островном государстве ни у кого не вызывало подозрений – подданный шведской короны Карл Свенссон, открывший в Маниле небольшую фирму ландшафтного дизайна. Профессия позволяла перемещаться, проводить встречи, получать и отправлять многочисленные грузы.
Так уж устроена человеческая психика, что люди меньше всего склонны подозревать в шпионаже людей творческих профессий…
Да, Виталию Рождественскому пришлось забыть свои настоящие имя и фамилию, даже в мыслях теперь он неизменно называл себя Карлом Свенссоном и последние годы думал исключительно на шведском и английском языках. Он делал неплохие модные проекты по оформлению участков небедных филиппинцев и немало зарабатывал как дизайнер. Шведская школа ландшафтного искусства одна из ведущих в мире. Заказов брал немного, мотивируя это тем, что делает не халтуру ради денег, а творит высокое искусство. В свободное же от творческого бизнеса время Карл Свенссон занимался тем, что по крупицам собирал информацию о Тихоокеанском флоте США, активизировавшемся в последнее время на Филиппинах.