Мятежный остров
Шрифт:
Увидев Харлампиева, десятки людей издали боевой клич и, открыв ворота, бросились вперед. И тут же передние попадали, изрешеченные автоматными очередями. Ван дер Вендель со своими стрелками попытался с крыши административного здания прикрыть наступление, однако солдаты, занявшие удобную позицию, на этот раз действовали слаженно.
– Опоздали, черт… Назад! Всем назад! – скомандовал Дмитрий, хотя в принципе мог этого не делать: заключенные беспорядочно бросились обратно в тюремный двор.
– Сантьяго! – крикнул Харлампиев. – Закрывай
Филиппинец налег на одну створку. А на вторую хотел сам Дмитрий. Для этого ему надо было положить Рождественского. И пока он искал глазами безопасное место, створку ворот начал закрывать отец Гарсия.
– Вы помогаете заключенным? – удивился Дмитрий.
– Если этого не сделать, то прольется еще больше крови. А так с вами могут вести переговоры.
Ворота закрылись. Сантьяго лязгнул засовом.
– Надо их забаррикадировать! – приказал Харлампиев.
Заключенные после бегства быстро пришли в себя – их паническое настроение своим примером сдержали Нукулпрадат, Нгуан Тхоа, старик Гильерме и китайский авторитет Линь Гоудань по кличке Вэндунь.
Перед воротами спешно, намного быстрее, чем во время бессмысленных соревнований, выросли бетонные штабеля. Солдаты предприняли попытку штурма ворот. Однако его отбили стрелки Ван дер Венделя. Ситуация складывалась патовая. У солдат не было сил атаковать, у заключенных не было возможности вырваться из периметра тюрьмы.
Заключенные на общей сходке постановили держать оборону тюрьмы и постараться сделать несколько проломов в стене. Филиппинцы, вьетнамцы и «белое братство» готовы были брать штурмом судно и все плавсредства острова. А вот китайцы решили уйти в джунгли.
– Мы будем держаться в лесу, а там посмотрим, – заявил Линь Вэндунь.
28
Российские десантники вслед за командиром китайских партизан с большим трудом протиснулись в узкий лаз. За ними в этот замаскированный тоннель пробрались остальные бойцы марксистско-ленинской армии Мао.
– Я знаю, что похожие ходы делали вьетнамцы во время американо-вьетнамской войны.
– Это японский ход. Он остался со времен Второй мировой. Если бы его сделали вьетнамцы, вы сейчас уже были бы трупами, – хмыкнул командир китайцев. – Ходы вьетнамцев слишком маленькие для белых. Это сделано специально, чтобы американцы не пролезли.
– А филиппинцы не проберутся сюда? – спросил Прошкин.
– Вряд ли заметят вход. Он хорошо закрывается. И даже если заметят и попробуют влезть, то взорвутся. Чжао Саолунь, шедший последним, поставил взрывчатку.
– Взрывчатку? – обеспокоенно повторил Ростислав.
– Есть несколько других выходов. Не надо плохо думать. На поверхность мы все равно выйдем, – спокойно поговорил китайский командир.
Вскоре бойцы марксистско-ленинской армии Мао и российские десантники вышли к объемному подземному помещению.
– Стоп, здесь передохнем, – скомандовал командир партизан.
Потолок помещения был усыпан светлячками. Поэтому под землей кое-что можно было разглядеть.
Китайцы тут же легли на бок. Кто закрыл глаза, кто достал из-за пазухи свертки, в которых были сушеные личинки. Стали тщательно их пережевывать. Сазонов с удивлением отметил про себя, что никто из этих бойцов и словом не перекинулся об убитом товарище. Погиб, значит, так получилось, что уж поделаешь.
Командир достал свой сверток с сушеными личинками.
– Есть будете? – предложил он российским десантникам. Китаец говорил по-русски.
– Нет, спасибо, – отказались россияне.
– Есть надо – это сила!
– А вы не хотите галеты? – со своей стороны предложил Ростислав.
Десантники решили тоже подкрепиться.
От галет китайцы не отказались.
– Значит, вы тоже хотите освободить своего соратника по борьбе? – спросил командир китайских партизан.
– Ну, не соратника по борьбе. А друга, – поправил Батяня.
– Друга – хоросо… Меня зовут Цай Чжицзян. Это Цао Цзинсун, Суй Чжиган и Чжао Саолунь. Ты делаес то, что и я делаю. Теперь мы други.
– Да, как у нас говорят, враг моего врага – мой друг… Так что мы друзья. Меня зовут Хольгер, это Альгердас, это Франсиско-Мануэль.
– Франсиско-Мануэль… Не похожи ваши имена на русские, – подозрительно посмотрел китаец на российских десантников.
– Россия большая, и имена у ее граждан разные бывают. А ты думал, что мы Иван, Вася и Миша?
– Да-да. Я думал Иван, Вася и Владимир Ленин, – засмеялся Цай Чжицзян.
– Своего товарища по борьбе выручать – это правильно, молодцы! – Батяня сжал кулак и поднял большой палец.
– Мы проводим операцию под названием «Вырвать яйцо собаки», – серьезным тоном произнес командир китайских партизан.
Ростислав еле сдержался от смеха. Впрочем, и капитан Прошкин, и майор Лавров быстро сглотнули разжеванную галету, чтобы невзначай не подавиться.
– Извини, командир… Вырвать яйцо у собаки?.. Правильно я понял? – осторожно переспросил Ростислав.
– Нет… – невозмутимо объяснял китаец. – Нам надо вырвать из лап подлых филиппинцев нашего товарища Гоуданя. Это его зовут «Яйцо собаки».
– Ах, вот оно как. «Вырвать Гоуданя» – значит «вырвать «Яйцо собаки»! – разобрался Батяня.
– Да.
– Очень необычное имя, – удивился капитан.
– Это его молочное имя, – начал объяснять Цай Чжицзян. – У нас родители могут сперва назвать детей молочным именем, например, «убогий», «остатки корма собаки», «отбросы на свалку». Это делается для того, чтобы злые духи не могли украсть ребенка. Кому нужны «отбросы»?
– Точно никому, – согласился Ростислав.
– А потом ему можно дать и взрослое имя. Вот Гоуданю товарищи дали второе имя – Вэндунь – «Защитник Востока». И теперь его товарищи тоже «Защитники Востока», – объяснял Цай Чжицзян. – Мы освободим Защитников Востока, кого сможем.