Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина
Шрифт:
Как «профессиональный революционер» Саблин, разумеется, снова в своем опусе недоволен и политическими занятиями: «Политические занятия не вызывают у матросов политической активности и на них идут, чтобы отбыть номер. Я об этом писал еще в 1961 году в Политуправление ВМФ адмиралу Гришанову, но ответа так и не получил за 14 лет». Опять двадцать пять! Если на занятия к Саблину матросы идут, чтобы «отбывать номер», и он не в состоянии их заинтересовать происходящими в мире и в стране событиями, то грош ему цена как профессиональному политработнику. Если так проводят занятия подчиненные ему офицеры, значит, он не обучает и не контролирует их. И зачем писать слезницы в Москву, когда лучше просто качественно готовиться к собственным политзанятиям и проводить их не формально, а интересно и с душой. Матросы — не бездушные машины, они всегда с интересом будут слушать увлекательного и интересного рассказчика. Впрочем, надо понимать, настоящие плановые
Не нравится Саблину и организация соцсоревнования: «Нелепые социалистические соревнования на каждый выход в море ведут к формализму и очковтирательству». Ну а кто тебе мешает организовать соревнование так, чтобы дух здорового соперничества присутствовал на самом деле и экипаж стремился занять первое место по всем показателям. Кто все это должен был и организовать, и вдохновить, и, наконец, возглавить? Конечно же, заместитель командира БПК «Сторожевой» по политической части капитан 3-го ранга Саблин. Но ведь сам Саблин откровенно признает, что ничего подобного на «Сторожевом» не было и в помине!
Да что там отчетные документы, соцсоревнование и политзанятия! Если верить Саблину, то на «Сторожевом» настоящей службой занимался только он один. До него там все было из рук вон плохо: «До меня на корабле было все запущено. Замполит корабля пил, секретарь комитета комсомола был ленив. При мне же стало все иначе». Тут; как говорится, ни отнять, ни прибавить! Согласимся, что выбор между просто пьющим замполитом и непьющим, но с оружием в руках захватывающим боевой корабль, действительно непрост!
На допросе 8 января 1976 года, говоря о недостатках, которые мешали ему жить и служить в ВМФ, Саблин порет откровенную галиматью, уже в который раз описывая все, что только вспоминает: «Реальная флотская жизнь рушит научно-обоснованные планы из-за постоянных вводных высшего командования. С другой стороны — постоянное устранение замечаний то одного, то другого штаба. Некоторые командиры (Потульный) считают, что надо работать на износ, сход дают после 22 часов, вызовы из дома и т.д. Совещания, работы, построения... Личный состав месяцами не имеет нормального выходного дня. Смотры, приборки и т.д. Формализм в ведении документации, просто ставят “вып”. На “Сторожевой” присылали плохих офицеров, пьяниц... Мой предшественник капитан-лейтенант Подрайкин склонен к пьянству, командир БЧ-5 капитан-лейтенант Гриб пьяница, имеет партийное взыскание...» Далее Саблин долго поносит офицеров БЧ-3 Стриженко и Куропятника. Вот прибыл на «Сторожевой» Первый секретарь ЛКСМ Литвы. Если верить Саблину, то он ходил по кораблю и, дыша перегаром, спрашивал матросов: «Ну как служба?» Выпил в кают-компании бутылку коньяка, а с экипажем общаться не пожелал и уехал. Далее: «Секретарь ВЛКСМ на БПК “Бодрый” отличается умением прикрывать пустоту в своей работе».
Возражая Саблину, скажу, что вся флотская действительность, увы, далека от «научных планов». Военно-морское дело таково, что именно умение командира оперативно и профессионально реагировать на вводные и определяет конечный успех в бою. Странно, что это так и не смог понять офицер, полтора десятилетия носивший погоны. Да, штабы порой раздражают своей излишней опекой, но они же и учат, как надо работать. Для этого штабы и существуют! Своего командира Саблин обвиняет, что тот работал «на износ» и того же требовал с подчиненных. Странное обвинение! Потульный учился воевать сам и учил этому свой экипаж, ведь для этого, собственного говоря, он и был назначен командиром. Ну а то, что офицеры и мичманы «Сторожевого» не имели выходных и поздно сходили на берег, то это вина, как мы уже говорили выше, прежде всего заместителя командира по политической части. У замполита корабля вполне достаточно власти и рычагов воздействия, чтобы тактично указать командиру на его недоработки в воспитании подчиненных, подсказать, подправить. Если же Саблину не хватало для этого собственного авторитета, он вполне мог обратиться к заместителю командира бригады по политчасти и в политотдел дивизии. Все они находились от Саблина не за тридевять земель, а в двух шагах. Почему же он этого не сделал и не упорядочил рабочий день на вверенном ему корабле? Объяснение только одно — он и этот раздражитель старался использовать в свою пользу, чтобы склонить обиженный офицерско-мичманский состав на свою сторону. Если все будут всем довольны, то кто пойдет за ним? Жалуется Саблин на плохих офицеров, и зря! На «Сторожевой» направляли служить не самых плохих, а самых обычных. Среди них были всякие, кто лучше, кто хуже. Но ты же замполит, а потому не скули, а работай с тем личным составом, который у тебя есть. Ведь именно с ним, если что, тебе и придется идти в бой. Ну а к чему Саблин описывает, как принимал на корабле литовского представителя. Ну выпил тот с офицерами коньяка, ну прошелся по кораблю и уехал дальше по своим делам. В чем тут криминал? Совсем уж паскудно звучит саблинский донос на комсомольского секретаря соседнего корабля. Тебе- какое дело, как работают люди на «Бодром»? Ты лучше у себя наведи порядок и на деле докажи, что у тебя лучший корабль!
Впрочем, Саблин все же понимает, что одной критикой недостатков себя не обелить. Поэтому следующий пассаж его «исповеди» таков: «Может сложиться неправильное впечатление, что я был как бы сторонним наблюдателем всех указанных безобразий... Это будет неверным впечатлением. В политическом отделе смотрели на мои усилия, как на потуги Дон Кихота при атаке мельницы. Почему я не поднял эти вопросы на партийных конференциях? Я предлогал, что это будет очередная “атака мельницы”, но с печальными последствиями для меня. Обращаться по данному вопросу к адмиралу Гришанову — начальнику Политического управления ВМФ — я не хотел, т.к. не получил от него ответ на первое письмо в течение 15 лет, а кроме того, я не питаю к нему уважение, видя, как он, не стесняясь своей должности, обеспечивает карьеру своему сыну на флоте».
Тут все, как и обычно у Саблина, в одной тарелке и мухи, и котлеты! Замечу, что относительно презрительно смотрящих на его одинокую борьбу с недостатками работников политотдела, Саблин, как всегда, все ставит с ног на голову. По многочисленным воспоминаниям офицеров 12-й дивизии, причем как строевых, так и политработников, отношение к Саблину было самое доброжелательное. Никто его не «гнобил». Однако все дело было в том, что инициативы не было от самого Саблина. О причинах отсутствия инициативы мы можем опять только догадываться. И почему бы тебе, если ты такой правдолюб, честно по партийному не выступить на партийном собрании или на партактиве? Если ты прав и говоришь не лозунгами, а по существу, предлагаешь конкретные вещи и сам готов работать «как вол», кто же тебя осудит? Ну и, конечно же, наш «герой» снова щедро изливает желчь в адрес своего «ненавистного покровителя» адмирала Гришанова и нескрываемая зависть к его сыну. Вот, собственно говоря, и вся саблинская критика...
Уже после ареста на допросах неожиданно выяснилось, что Саблин совершенно не знает своего личного состава. Матросы для него всего лишь серая безликая масса. Он не знает никого из них ни по имени, ни по отчеству, даже тех, к кому он особо благоволил и пытался привлечь на свою сторону. Для офицера-воспитателя это стыдно. Это еще один факт, характеризующий Саблина как профессионала!
Экипаж БПК (впоследствии сторожевого корабля) проекта 1135 не слишком большой, всего по штату 191 человек. На борту в момент перехода корабля из Балтийска в Ригу находилось 194 человека. Из них 15 офицеров и 14 мичманов, остальные матросы, то есть военнослужащих срочной службы на «Сторожевом» было всего 165 человек. И ни одного из них заместитель командира по политической части не знает по имени! Ну ладно, молодые матросы, которых Саблин, может быть, еще не успел запомнить, но ведь со старослужащими он находился ежедневно бок о бок на протяжении двух лет.
Чтобы не показаться голословным, прошу ознакомиться с показаниями Саблина, данными им на допросах 5 и 6 января 1976 года. Итак, в отношении матросов срочной службы, активно ему помогавших во время мятежа. Саблин сообщает:
«Матрос Буров (имени и отчества не помню) проходил службу на корабле “Сторожевой” в должности радиометриста-наблюдателя с июня 1974 года...»
«Матрос Аверин (имени и отчества не помню). Служит на корабле “Сторожевой” с ноября 1973 года в должности минера...”
“Маггрос Сахневич (имени и отчества не помню) служит на “Сторожевом” электриком БЧ-5 с мая 1973 года и в декабре 1975 года должен демобилизоваться... Во время захвата власти на ВПК “Сторожевой” 8—9 ноября 1975 года Сахневич проявил себя довольно активно».
Так почему же Саблин не знал имен своих матросов? В том, что у него была плохая память, есть большие сомнения, ведь цитаты классиков замполит «Сторожевого» выучивал до запятой. Все дело в том, что человеческая память сохраняет лишь то, что считает нужным и полезным. Память Саблина тоже была избирательна и сохраняла как нужное и полезное для своего хозяина именно цитаты Энгельса и Маркса, а не имена подчиненных матросов. Если принять во внимание, что Саблин считал себя не замполитом и не офицером-воспитателем, а революционером, то все сразу становится на свои места. Зачем великому революционеру знать имена представителей плебса, толпа она и есть толпа — всего лишь хворост в печке грядущей революции. Этой толпе не положено иметь имен, она по определению должна быть безлика, ибо судьба каждого индивида ничто по сравнению с великой революционной целью.