Мятные пряники
Шрифт:
Тима потянул на себя раненого, увлекая его и Юрия вместе с ним в сторону спасительной комнаты. Добраться до двери оказалось несложно, но перемещение в комнате было затруднено: вода из подпола испарялась, стены полыхали, идти по неровной поверхности приходилось вслепую, временами спотыкаясь о поломанную мебель, что провалилась вместе с напольными досками. Тима убрал со своих плеч руку человека и сказал Юрию хриплым свистящим голосом:
— Подержи, я сейчас!
Технолог нащупал на полу склизкую от плесени ножку стула, отломал её, потом окунулся в затхлую воду, глубина которой позволила ему это сделать, и, вздохнув, бросился к стене, отделяющей их от улицы. Тимофей со всей силы принялся наносить удары ножкой от стула перпендикулярно стене, от чего из горящей древесины вырывались снопы искр. Доски оказались хрупкими: они и без того обветшали за долгие годы, а огонь довершил уничтожение их прочностных свойств. Юрий и опирающийся на него человек всем своим совместным весом резким броском навалились на стену, когда поняли, что она истончена и непрочна. От их удара она, а вернее, некоторая её небольшая часть, с хрустом и гулом рухнула на землю вместе с навалившимися на неё людьми. Приток воздуха из образовавшейся бреши спровоцировал усиление пламени. Тима быстро опомнился, подскочил к раненому и даже кое-как поднял его на ноги. Юрий тоже не растерялся, и помог Тиме оттащить человека на безопасное расстояние от опасного рушащегося здания. Дворец уже вовсю полыхал, а вместе с ним и растущий рядом ельник с припрятанной в нём телегой. Что Тафрак позорно смысля из этих мест, было тоже очевидно. Доктор досадливо вздохнул, одёргивая рубашку, чтобы она сползла с носа. Посетовав на судьбу и злой рок, Тима и Юрий изучающе уставились на спасённого.
Он полулежал-полусидел на земле, вцепившись руками в траву, чтобы не терять своё ощущение в пространстве и окружающем мире: на голове красовалась шишка и рядом с ней сочилась кровь из повреждённой кожи. Его серые глаза слезились от дыма, и по этой же причине он временами заходился приступами кашля. Вспотевшие закоптившиеся волосы доходили почти до плеч и частично закрывали лицо, испещрённое чем-то вроде следов от ветрянки, но они не бросались в глаза на фоне заметного шрама, тянувшегося через всю левую щёку.
— Вы, кажется, врач, — чуть картавя, прошептал спасённый, разглядывая Юрия. — Вам не следовало меня спасать… — его голос сорвался и кашель с новой силой принялся душить его.
— Да, я врач. Вроде как спасать жизни — моя работа… — Юре редко удавалось ввернуть в разговор что-то красивое и не пафосное одновременно, и он был собой доволен, но человек развеял его удовольствие от собственной значимости, хотя именно на значимость и был акцент:
— Очень глупо было рисковать — если бы вы погибли, не смогли бы в будущем спасти многие жизни, — укоризненно заметил он, тяжело прерывисто дыша, и посмотрел на Тиму: — А Вы?.. — начал он, но Тимофей, видя, что разговор даётся раненому с трудом, опередил его вопрос своим простым ответом:
— А я технолог, — Тима посмотрел в слезящиеся глаза спасённого, и решил его подбодрить. — Очень плохой, кстати, технолог, да и вообще я крайне невнимательный и неосторожный, так что рисковать жизнью — моя работа. Не переживайте — если бы я погиб, мало кто бы это заметил, да и меня бы это не расстроило!
Человек улыбнулся, отчего на его щеках появились игривые ямочки, и даже шрам не помешал этому. Мужчина не был красив, но был чрезвычайно обаятелен. Он хотел что-то ответить, но приступ кашля не позволил ему этого сделать. Пока он прокашливался, заговорил Юрий, неприязненно покосившись на того. ради кого они рисковали:
— Тима, он точно с семёрки! Не разговаривай с ним. Нет, не так. Ты, — он почему-то холодно посмотрел на мужчину, — Не разговаривай с нами. Твоё здоровье — единственная разрешённая тема, это понятно? — он не стал ждать ответа, и продолжил, обратившись снова к Тиме: — Нам придётся взять его с собой, хотя мне не нравится идея тащить домой неизвестно кого, особенно из семёрки…
— Я могу перестать быть «неизвестно кем», — радушно предложил спасённый, который, прокашлявшись, обрёл способность нормально изъясняться. — У меня специально для этого имя есть и…
— Мы, кажется, договорились, что ты с нами не разговариваешь, — сухо напомнил Юрий. — Понимаю, тебе очень тяжело, что тебя предали, но…
— Меня предали? — удивился человек.
— Ну да… — кивнул Тимофей, подтверждая слова Доктора. — Они ушли, а тебя оставили в горящем дворце — это предательство.
Человек снова закашлялся, после чего искренне и совершенно не расстроено улыбнулся и принялся объяснять:
— Нет, они любят меня, и именно поэтому…
— Молчи! — в который раз попросил Юрий, чуть повысив голос. — Не надо нам ничего говорить и объяснять, понятно?
Спасённый покорно кивнул, после чего ему помогли подняться и медленно повели прочь от догорающего дворца в полном молчании, чтобы не дразнить раненого и не провоцировать его подавать голос. Кондор спикировал на них и позволил Юрию написать записку и прикрепить её к своей лапке. Нертось был настолько в благоприятном настроении, что даже изменил своим привычкам и не выбросил записку как ненужный балласт и донёс её до кучера.
9
Заслышав топот копыт, Ивар прильнул к окну и убедился, что всё в порядке, приехали «свои», и можно не скрываться. Вампир вышел в прихожую встречать вернувшихся друзей, и был крайне раздосадован, что они притащили с собой раненого. Могло показаться, что он просто не ожидал этого и не успел затаиться, и теперь был не рад тому, что о нём узнает лишний человек. Однако когда он начал говорить, стало ясно, что его раздражает не само присутствие человека, а лично человек.
— Зачем он тут? — холодно спросил недовольный Ивар, сверля взглядом чёрных глаз уставшего и потрёпанного Юрия, который в ответ лишь тяжело вздохнул.
— Привет… — слегка картавя, поприветствовал вампира спасённый, но тот никак не отреагировал на это приветствие, хотя гость смотрел на него доброжелательно.
Доктор сурово глянул на мужчину, которого поддерживал и которого столь недавно в очередной раз просил молчать. Но вампир ждал ответа, так что Юрий, в который раз тяжело вздохнув, поглядел на друга усталым взглядом. Ему не хотелось ничего объяснять и оправдываться, но всё же именно это он и сделал, сказав:
— Не видишь — ему нужна помощь! Не могли же мы его бросить!
Ивар недобро прищурился, заложив руки за спину и поморщившись, словно ему только что сказали что-то омерзительное.
— Бросают родственников и друзей, а этого картавого вы могли просто не подбирать! — прошипел вампир.
— Мы решили, что в противном случае нас могла бы мучить совесть… — посвятил в свои душевные терзания Тима, который смотрел на вампира так спокойно, что Ивар даже на миг замер от этого взгляда, столь не подходившего к данной ситуации.
Он даже не сразу нашёл, что ответить простодушному технологу.