Мышеловка для босса
Шрифт:
Все это должно было быть глупо и неприятно, но стало смешным, нелепым и странным.
Он уже давно подозревал, что руководитель аппарата точит на него зуб, готовит пакость, но такого размаха его интуиция предугадать не могла.
Это же надо — не предупредить его, человека, который все сделал для того, чтобы подписание контракта с немцами прошло так быстро, об изменении во времени!
Но думать об этом сейчас было некогда. Он вспоминал, где в прошлый раз проходило трёхстороннее подписание соглашение о сотрудничестве между тремя
Кажется, на первом этаже, за поворотом, в малом зале. Точно: встречающие девушки из организационного отдела, улыбчивые красавицы в черно-белой гамме, строгой форме, указывали ему путь.
Баев шел легко, стремительно, как стрела, выпущенная из арбалета. Сзади него семенила не подготовленная к таким марш-броскам верная Маша, как рядовой за своим генералом.
Наконец, они добрались до нужного кабинета. Двери были открыты, явно кто-то задерживался.
И этим «кто-то» был не Баев.
Он уверенно вошел в кабинет, протянув руку с сумкой, в которой покоился лаптоп, Марии, и она приняла его тихо и беззвучно. Баев почувствовал себя хирургом, который готовится делать сложную операцию на сердце. Таким же холодно- отстранённым, уверенным, профессиональным, с верным ассистентом за спиной.
— Александр Владимирович! — встал к нему навстречу генеральный директор Владислав Петрович, протянув руки для рукопожатия. И Баев сразу понял: тот искренне рад его присутствию, а значит, в диверсии замешаны только двое.
Их он сразу вычислил глазами.
Пастушевский, который выглядел сегодня как жених на свадьбе в своем новом костюме, свежей сорочке, отглаженных волосах, сидел в конце круглого стола, там, где сидят так называемые шерпы- уважаемые специалисты, которые сделали всю подготовительную работу.
Он сразу вскочил с места, бросился навстречу. Но Александр Владимирович прошел мимо него и по очереди пожал руки всем присутствующим мужчинам.
Собрание было немногочисленным: мэр, его заместитель, представители «Опережающего развития». Орговики сели вдоль стены и Маша тоже села на свободный стул. Сейчас она не была похожа на затюканную секретаршу, которую так часто видел баев у себя в приемной. что-то неуловимо в ней изменилось, придало уверенности, и свет, исходящий от нее, не заметный прежде, сейчас привлекал Александра.
Наконец, в кабинет вошли немцы.
Переводчик, крупный мужчина, затесался среди всех представителей собрания и по очереди представил всех друг другу. Обменявшись приветствиями, визитками, как это было принято, все, наконец, заняли свои места. Фотограф начал щелкать камерой, и Александр отстранился от происходящего.
Руководитель аппарата сидела через кресло от него, и Баев демонстративно не поворачивался к ней лицом, будто бы сосредоточив внимание на церемониальной части действа.
Он знал все, о чем должно говориться на встрече, как должно идти мероприятие, и потому просто наблюдал за всеми. Скользнул взглядами по немецкой делегации, представителях от мэрии, улыбнулся генеральному директору фирмы.
А потом посмотрел на Марию.
Она внимательно слушала все, что говорилось на встрече, делая пометки в блокнот, который уже успела где-то раздобыть. Как только появлялась пауза, она смотрела в свои записи и принималась незаметно для себя грызть карандаш.
Странное дело, сейчас эта привычка не казалась Баеву неприятной или глупой. Ее услужливость, преданность, можно сказать, сегодня спасли ему его карьеру.
А сколько таких ситуаций было за эти три с небольшим месяца? Да даже взять последний раз, когда она выгородила этого самого Пастушевского, сделав за него справки и подготовив документы для генерального директора. Так она спасла не заместителя, а его самого, Александра Великого Баева!
Как причудливо все встало на свои места. Та, которую он и не замечал все это время, даже, можно сказать, убивал своим невниманием, оказалась ему ближе всех остальных.
Конечно, ситуацию он разрулит, да так, что мало не покажется — уволит Пастушевского, которого руководитель аппарата мечтает поставить на его место, уберет из приемной Викторию, она кажется тоже лишней в приемной. И с самой Железной леди тоже разберется… есть у него свои тузы в рукаве…
Но Машу хочется отблагодарить как-то по-человечески, правильно, что ли.
Тут он снова вгляделся в нее. Что кроется под всеми этими слоями ненужного хлама? Горячее сердце. Ум. Верность. Мягкий юмор. А теперь, оказывается, еще и уверенность. Об этом говорили ее туфли, облегающие тонкую щиколотку, — кроваво-красные, будоражащие воображение.
Теперь этот невинный жест — покусывание карандаша — не казался простым. Ее мягкие губы легко охватывали рубашку канцтовара, а зубы чуть прижимали кончик.
Баев перехватил заинтересованный взгляд в сторону Маши одного из немцев. Ну нет, это, извините, не про вашу честь!
Он кашлянул, привлекая к себе внимание мужчины и выпрямился, оправляя пиджак. Тот сразу сник, оценив миниатюру «кто здесь главный». Маша, ничего не подозревая, продолжала записывать данные.
Глава, в которой герой удивляется себе
Едва погасли последние вспышки фотоаппаратов, фиксирующих знаменательное событие
— заключение договора о сотрудничестве между тремя сторонами, — Александр Владимирович сорвался с места. Он тут же встал по правую сторону от генерального директора, принимая наравне с ним поздравления от всех участников события.
Он знал, этот маневр не останется не замеченным и будет правильно расценен: он в фирме
— второе лицо по рангу. И никакие глупые инсинуации, подножки, не смогут изменить эту ситуацию. [RbD1]
Самой последней к ним подошла руководитель аппарата.