Мышка для Котова

Котлярова Екатерина

— Кто бы сомневался, — слышу смешок за спиной.

Сжимаю кулаки и оборачиваюсь к нему, сжав зубы. Вот ведь… Кинула на него испепеляющий взгляд на его смеющуюся физиономию и закрыла дверь в комнату, прямо перед его носом.

— Тут два шкафа. Все полки свободны. Все в твоём распоряжении, — рукой указывает на шкаф. — Тут стол, кровать. Впрочем, сама всё видишь, — тётя Оля оборачивается ко мне. — Комната полностью в твоём распоряжении. Можешь двигать, менять всё так, как тебе захочется. Надеюсь, что тебе

будет тут уютно, — улыбается, но вижу в её глазах печаль.

Полтора месяца назад она позвонила моей маме, своей лучшей подруге со школы, и в слезах сообщила, что подаёт на развод. Сказать, что мама была в шоке, ничего не сказать. Не было пары крепче и красивее, чем тётя Оля и дядя Глеб. Для меня их пара была примером искренней и чистой любви, о которой только можно мечтать.

Дядя Глеб смотрел на тётю Олю с таким восхищение, с такой любовью и нежностью, что даже не верилось, что такие чувства действительно существуют.

— Ты располагайся, а я пойду на кухню. Ты что-нибудь хочешь? Чай? Кофе?

— Кофе, если можно, — улыбаюсь стеснительно. — Спасибо большое, тёть Оль.

— Просто Оля, — напоминает мне.

— Спасибо, Оля, — повторяю я, широко улыбаясь.

Женщина кивает и оставляет меня одну. Забираю чемодан из коридора и раскладываю свои вещи на полках. Когда чемоданы разобраны и отправлены на балкон, сажусь на край кровати и выдыхаю, чувствуя волнение в груди. Вот и всё. С сегодняшнего дня у меня начинается совершенно другая жизнь. Осталось отдать оригиналы документов в институт, и следующие четыре года предопределены.

Волнительно до дрожи. Здесь я не знаю никого, кроме семьи Котовых. Уезжать от мамы, с которой я жила все восемнадцать лет своей скучной жизни, не разлучаясь ни на день, было тяжело и грустно. Особенно больно было осознавать, что мама осталась там совершенно одна. Ведь кроме меня у мамы не было никого.

Своего отца я не видела никогда. Мама говорила, что он погиб, когда мне было полгода, оступившись на десятом этаже на стройке. Единственное, что у меня осталось в память об отце — потертые фотографии и рассказы матери. Мама так и не смогла никого полюбить. В её сердце навсегда остался одни единственный мужчина.

Все восемнадцать лет она вкладывала в меня душу и силы. Работала на двух работах, чтобы я ни в чём не нуждалась. Водила на различные кружки. Хотя порой я уставала от всей этой беготни. Я просто-напросто хотела посидеть с ней на кухне за чашкой чая и поговорить обо всём на свете.

Поговорив с мамой и убедив её, что я добралась спокойно и без происшествий, пошла на кухню, надеясь на то, что Марк уже уехал. Но к моему огорчению, Котов сидел на кухне, потягивая чай из кружки и смотря в экран телефона. Тёти Оли не было. Хотела развернуться и уйти, но голос парня меня остановил:

— Кофе на столе.

Развернулась нехотя, поймав взгляд Котова, направленный на мои ноги. Я переоделась в привычную для себя одежду — широкую футболку и шорты.

И сейчас чувствовала себя ещё более некомфортно, чем когда была в том платье.

Кашлянула, избавляясь от кома в горле, и подошла к рабочему столу, отвернувшись к парню спиной. Чёрт. Я думала, что смогу применять всяческие уловки для того, чтобы соблазнить его. Завлечь. Всецело завладеть его вниманием.

Но… опять это чёртово "но"!

Но моя влюбленность не прошла. Я трясусь как шестиклашка, которая увидела своего краша в коридоре. Ноги подкашиваются, когда Марк смотрит в мою сторону, а руки начинают мелко дрожать и совершенно меня не слушаются. Что за напасть такая?

— Эй, Мышкина, ты там уснула? — раздался насмешливый голос на ухо. — Или решила погадать на кофейной гуще?

Тёплое дыхание Марка коснулось моей шеи и ушной раковины. Я вздрогнула от неожиданности и от нахлынувших толпой мурашек, которые скопом ринулись бегать по телу.

Глава 4

Обернулась настолько резко, что горячий кофе оказался на груди и торсе парня.

— Бл*, — шипит он, тут же сдергивая футболку через голову. — Ты совсем сдурела?

— Извини, я не хотела, — в растерянности пролепетала я, смотря на его торс, с идеальными кубиками пресса. Ох, мать моя женщина, роди меня обратно! В голове зашумело, будто рой пчёл решил посетить мои мысли. Уши заложило похлеще, чем несколько часов назад в самолёте. А сердце застучало настолько быстро, что стало страшно, что хватит инфаркт.

Разве законно обладать таким идеальным телом. Сглотнуло тяжело, и с огромным усилием перевела взгляд от пресса парня, на его лицо, которое сейчас было перекошено от гнева. Упс, кажется Котов просто в бешенстве. Навострила уши, прислушиваясь к тому, что орёт этот… бабуин неотесанный.

— Курица тупоголовая. Мне в клуб ехать, а ты мне испортила футболку. Как я, мать твою за ногу поеду с таким пятном?

— Маму мою не трожь, — ощетинилась я, тут же забывая о том, что только что восхищалась телом парня. — И вообще, чё ты так разорался? Переоденься!

— Где я по-твоему должен взять одежду? — цедит он, моча полотенце под холодной водой и прикладывая его к груди, при этом шипя сквозь зубы.

Взгляд невольно следует за его рукой, которая прикладывает мокрую ткань к покрасневшей коже. Капли воды медленно скользят по торсу, теряясь в резинке выглядывающих из-под джинсов боксерах.

Так, Аня! Подобрала слюни и отвела взгляд. Сейчас же!

— Ты вроде бы дома у своей мамы, — совладав с собой, снова посмотрела ему в лицо. — Не найдётся одежды?